Счастливчик

Майор шел не оглядываясь. Как объяснить, что он хочет собственными глазами увидеть, можно ли, имеет ли он право послать батальон на тот берег.

С колокольни был виден огонь и дым. Горел завод в восточной части города. Прибрежный район перестал существовать. Сорванные мосты, как толстые зигзагообразные линии, перерезали реку. Разрушения и смерть. Мы возьмем город. Но что от него останется? Что останется?

Он не думал, что здесь когда-нибудь еще будут жить люди. Дымящиеся груды кирпичных развалин закрыли сеть улиц. Только кое-где торчали уцелевшие дома, во всяком случае в той части города, которая ему была видна. И в этот момент снаряд ударил в колокольню чуть выше окна. Последнее, что он помнил, — мысль о том, что кто-то ведь об этом уже говорил, предупреждал его, что такое может случиться…

И теперь, после того, как он приехал сюда по приказу министра, генерал не мог понять одного: неужели это возможно, неужели город снова будет разрушен? И он второй раз должен стать свидетелем его смерти? Ведь теперь это уже был другой город. Расположенный на месте старых улиц, но совершенно новый. Все здесь было новым: тротуары, мостовые, мосты, высокие дома. Только река осталась старой. И костелы, и могилы.

Генерал хотел сделать все возможное, чтобы спасти город от гибели. «Наш город. Мой, — подумал он. — Да, мой».

В тот раз это был вражеский город.

Генерал нетерпеливо взглянул на часы и жестом подозвал офицера.

— Прикажите, чтобы радист вызвал округ.

— Слушаюсь.

— Спросите, когда будут противопожарные средства. Вы ведь знаете, о чем речь?

— Так точно, гражданин генерал.

— Выполняйте.

Эти средства обещали выслать немедленно. А время шло. Горящее нефтехранилище было видно даже здесь; дым все шире расползался над городом. «Как тогда, — вспомнил он. — Тоже был густой дым».

Генерал надеялся, что самолеты должны вот-вот прилететь. Он сел в кресло, постукивая пальцами по подлокотникам. Снова время летело в двух измерениях: время нетерпения и то реальное время, которое шло независимо от него.

— Гражданин генерал, — обратился к нему офицер.

— Слушаю.

— Есть изменения. Из двух городов, — он взглянул в блокнот, — средства перебросят на автомобилях.

— Что такое? — Генерал встал. — Это невозможно!

— Их везут на специальных машинах, гражданин генерал. Без них ничего нельзя сделать. Таких здесь нет. Есть одна на аэродроме, и это все. Автомобили уже в пути.

— Пусть радист соединит меня с командующим округом.

— Слушаюсь!

— Хотя нет. Можете идти.

Генерал сел. У него не было сил. Он почувствовал себя стариком. Нет, это не старость, а просто усталость. «Я спасу этот город, — повторял он, — спасу его. Я обязан это сделать!»

Он перевернул страницу в блокноте и большими буквами четко написал: «Операция: город П». Потом зачеркнул эти слова, чувствуя, что ведет себя неподобающим образом. Ему стало стыдно, хотя он не знал отчего, — генерал был просто старше, чем ему казалось.

10

Сзади затрещало сломанное стропило крыши. Алойз почувствовал себя, как мышь, попавшая в клетку. Похоже, что завалило проход, через который он влез сюда. Перед ним — исковерканные обломки стеллажей, груды кирпича. Вообще-то он должен был как можно скорее убраться отсюда. Думай он только о себе, ни в коем случае не полез бы дальше в готовые рухнуть развалины. В тот момент Алойз каждым сантиметром кожи ожидал, что вот-вот на него упадет тяжелая, изогнутая плоскость крыши или что ею тело перережет висящая над ним стальная балка, которая, казалось, на мгновение задержалась перед тем, как окончательно упасть на землю. Конечно, можно было ждать этой минуты и в этом ожидании, потеряв чувство времени, погрузиться на дно обычного человеческого страха. Или, не останавливаясь, постараться уйти из этого места, где тебе грозит конкретная опасность, туда, где все еще спокойно. Возможно, и там тебя ожидает смерть, но лучше уж пойти ей навстречу, чем позволить взять себя за горло в минуту страха и отчаяния.

Поэтому он полз — ей навстречу. Он видел всю уничтожающую мощь взрыва. Анджей не мог остаться в живых.

«Я иду, Анджей, — все же говорил он себе, вдыхая пыль и страх. — Отец, надо было мне тогда остаться с тобой. И мне, и матери. И чтобы все кончилось, как у людей. А так…»

Он предчувствовал, а возможно, был просто уверен в том, что его попытка побороть страх и установить истину все равно не спасет жизнь Анджею Квеку.

Но зато он будет знать: на этот раз он сделал все, что в человеческих силах. «Я иду к тебе, — думал Алойз. — Я не оставлю тебя на смерть, как в тот раз».

Генерал посмотрел на страничку блокнота и зачеркнутые в ней слова. Так он дал свое название событиям, в которых принимал и еще будет принимать участие: «Операция: город П». Генерал не мог это никому показать. Никто не понял бы связь между ним и городом, между юностью и сегодняшним днем — днем, когда уже можно было подвести итоги всей жизни. «Еще не скоро, еще есть время», — подумал он, хотя знал, что уже скоро, что времени осталось немного.

Генерал поднял голову, закрыл блокнот и сунул его в карман.

— Дежурный, — позвал он негромко.