Счастливчик

В то время я не понимал, что нуждаюсь в объективности: честном и тщательном определении своего места в жизни и как я там оказался. Только тогда я мог бы безопасно двигаться вперёд. Мне нужно было прекратить нарезать круги и инициировать процесс на подобие того, что юристы называют адвокатским запросом — собрать фрагменты разрозненной информации, пробежаться по временной линии, собрать документы, отметить случаи, чтобы разработать убедительную теорию мотивов и методов, действий и последствий. По завершении «запроса» нужно было долго сидеть неподвижно, будто в зале суда, просеивая обилие информации, соединяя точки, пока не всплыла бы сама суть. Собственно, точно так и случилось. Хотя я вовсе не собирался представать перед судом, кое-кто несомненно был бы счастлив видеть меня на скамье подсудимых.

ДА ПОМОЖЕТ МНЕ БОГ…

Лос-Анджелеский Окружной Суд, ноябрь 1993.

Помните холостяцкую берлогу в Лорел Кэньон с бассейном на заднем дворе и джакузи в спальне? Вскоре после рождения Сэма, мы с Трейси решили продать этот дом и двинуть обратно на восток. После продажи у нового владельца появились жалобы, и он подал на меня в суд. Не буду сейчас вдаваться в подробности. Гражданский процесс — это весьма раздражительное, невыносимое и зачастую унылое мероприятие. Но, как вы увидите дальше, я многое из него вынес и не спешу ввязываться в нечто подобное второй раз.

Суть дела такова: покупатель утверждал, что имеют место дефекты как в доме, так и на прилегающем участке, которые я умышленно скрыл будучи в сговоре с риэлтерской фирмой, тем самым совершив мошенничество. Далее в иске говорилось, что результатом этого у покупателя стал физический и эмоциональный стресс. Он просил возмещения ущерба в размере нескольких миллионов долларов, что многократно превышало стоимость самого дома.

На фоне всех бед в начале 90-х — смерти отца, диагностирования БП, спада кинокарьеры и всего остального — я только краем глаза поглядывал на эту надвигающуюся бурю. Однако с течением времени определилась дата суда, я был вызван для дачи показаний, а также были вызваны некоторые бывшие рабочие, которые занимались перестройкой дома. Адвокаты страховой компании сказали, что легко отделаться не удастся. Они, так же как и я, были потрясены тем, что истец не только требовал многомиллионного возмещения, но и тем, что судья не отклонил иск в ту же секунду, как увидел.

Вот теперь я был зол. Я никого не обманывал и ни с кем с этой целью не сговаривался. Всё это было смешно и из досадной неурядицы превратилось в ночной кошмар. Адвокаты рассчитывали, что я улажу дело до суда, выписав чек, но я сказал им хрена с два, даже если придется тащиться в суд.

Человек, подавший иск, решил воспользоваться своей возможностью запросить суда присяжных. Это значило, что дело могло растянуться минимум на пару недель. Пусть так. Я решил присутствовать на процессе каждый день, каждую минуту, независимо от того, сколько бы это заняло времени. Процесс назначили на ноябрь 1993 в Лос-анджелеском окружном Суде. Так совпало, что в это время Трейси должна была находиться в Лос-Анджелесе на съёмках очередного телефильма, так что я очистил своё расписание, и мы поселились в «Вест Холливуд Хотел».

Процесс тянулся до второй недели января 1994. На один только подбор присяжных ушла почти неделя. Адвокат истца буквально мучал каждого потенциального кандидата такими вопросами, как: «Как вы думаете, Алекс Китон когда-нибудь врал?» Отрицательный ответ на подобный вопрос мог стать достаточным основанием потребовать у суда отведения этого кандидата. Если его утверждали, то за работу брался мой адвокат и с той же целью задавал серию своих вопросов. Иногда он соглашался с отведением, даже если то был наш потенциальный союзник. Однажды, когда адвокат поблагодарил за предоставленное время одну пожилую женщину, та перед тем, как выйти из зала суда, подошла к нашему столу и потрепала меня за щеку: «О-о-ох, как же я тебя обожаю».

Я повернулся к адвокату и прошептал: «Ну всё. Давайте уже покончим с этим. Сойдут любые двенадцать».

Как же это было смехотворно и глупо. Нам же предстоял не процесс по убийству, а обычный гражданский спор, но не было никаких сомнений в том, что именно присутствие знаменитости в зале суда создавало весь этот цирк.