Счастливчик

— Это твой дядя, тебе виднее.

— Я уверен.

— Хорошо, — снова поднимает на меня глаза. — В любом случае, этот план — все, что у нас есть. Для его реализации я сделаю все, что ты кажешь, — я в этом и не сомневался. — Но как мы сможем передать сообщение в барак для рабов, да еще и так, чтобы лишние люди не узнали?

Пожимаю плечами, ерошу волосы на затылке.

— Говорю же, это слабая часть моего плана, — напоминаю.

Ломал над этим голову весь день, но ничего путного в нее пока так и не пришло.

— Нам нужны сообщники, — твердо произносит девушка.

Хмыкаю.

— Попросим помочь Изабеллу? — язвлю.

— А что если Гая?

— Категорически нет, — Ди вздрагивает от тона моего голоса. — Извини, — прошу уже гораздо мягче. — Но Гая я не стану вмешивать ни за что на свете. Какая бы ни была Изабелла, он мой брат, и я его люблю. Я не подвергну его опасности.

Щеки девушки краснеют.

— Это ты меня извини. Я не подумала. Ты прав, Гай — еще ребенок.

— Спасибо, — говорю, она вскидывает глаза, и я поясняю: — За понимание.

— А что если вовлечь Вилли? — снова оживляется Ди.

Скептически смотрю на нее.

— Шутишь? У него контракт, и Вилли в жизни его не нарушит. Мы неплохо общаемся, но Вилли пальцем о палец ради нас не ударит, — усмехаюсь, — поломать чужие может, а свои утруждать откажется.

Дилайла хитро прищуривается.

— Это ради нас, — произносит многозначительно.

Пытаюсь сообразить, что она имеет в виду.

— Нам, что, взять Нину в заложники? — это единственное, что приходит мне на ум.

— Не в заложники, а в сообщники.

— И с чего бы ей нам помогать? — любопытствую, не верю.

— Я уже три недели целыми днями бок о бок с ней, — уверенно развивает свою мысль девушка. — Вилли до конца контракта осталось три года, а Нине — семь лет. Она хочет замуж, хочет ребенка, поняла, что ошиблась, но никто не выпустит ее отсюда до истечения срока. А здесь запрещено заводить детей. Если мы предложим ей бежать с нами, это может сработать. А Вилли сделает все, что она захочет.

— Ой ли, — что-то не верится, что Вилли у нас такой послушный подкаблучник.

Ди берет меня за руку.

— Ты просил меня тебе поверить, и я верю, — говорит серьезно. — Теперь и ты поверь мне. Нина хотела бы сбежать, я уверена. А Вилли сделает то, что она попросит. Я могу с ней поговорить, но если ты против…

Да куда уж мне протестовать? Весь мой план шит белыми нитками и рассчитан на чистое везение. Так что фактором риска больше, фактором риска меньше — уже не имеет большого значения.

— Не против, — соглашаюсь. — Попробуй.

— Я осторожно, — обещает Ди. — Намекну, зайду издалека и посмотрю на реакцию.

Смеюсь.

— Да я и не думал, что ты придешь и вывалишь ей все в лоб. Иди сюда, — притягиваю ее обратно к себе.

* * *

Уже когда выключен свет, и мы лежим под одеялом, собираясь спать, Ди вдруг осеняет:

— А что помешает Изабелле и остальным убить рабов, пока подоспеют люди твоего дяди? Роботы ведь почти готовы, им не нужны будут рабы.

— Роботы не заработают, — успокаиваю, зарываюсь носом ей в волосы, устраиваясь поудобнее. — Давай уже спать.

Напрягается.

— Как это не заработают?

— Как-как, — ворчу, потому что уже на самом деле засыпаю. — На них стоит программа, по которой они все встанут после первого же полноценного часа работы, если я не введу код отмены. А я его не введу.

Дилайла ахает.

— Но ведь ты написал эту программу еще до того, как узнал, что сделка — липа.

— Угу, — бормочу сонно. — Вот такой я подозрительный.

ГЛАВА 44

Просыпаться до будильника, похоже, входит в привычку. Лежим с Ди под одеялом, обнявшись: она еще спит, а я жду, когда по комнате разнесется противный звон, возвещающий о том, что пора идти на завтрак.

— Я, наверное, отвратительный человек, — в утренней тишине произносит Ди.

— Почему? — спрашиваю. Не знал, что она тоже проснулась.

— Потому, что мне сейчас так хорошо, что не хочется думать ни о чем и ни о ком больше. Даже бежать никуда не хочется.

Ясно, о чем она — о семье.

— Вот и не думай, — предлагаю. — Пока ты не можешь им помочь, нет смысла думать о том, что они там, а ты здесь. Уверен, твоей семье спокойнее от того, что ты в безопасности, а не рядом с ними.

Девушка приподнимается, опирается локтями на постель.

— Думаешь, Мэг смогла убедить отца, что ты забрал меня, чтобы помочь, а не для того, чтобы превратить в наложницу?

Забавно, сама-то она долго в это не верила.

Усмехаюсь.

— Ты меня спрашиваешь? Это твой отец. И ко мне он явно не испытывает теплых чувств, — автоматически касаюсь челюсти — удар у Джонатана отличный.

— Зная папу… — вздыхает Ди и не оканчивает фразу.

— Не переживай из-за ерунды, — говорю. — О тебе он не думает плохо в любом случае, а моя репутация — последнее, что должно тебя волновать.

— Почему это? — цепляется.

Ух ты, у меня есть борец за мою честь и достоинство.

Пожимаю плечами, хотя в темноте это абсолютно бесполезный жест.

— Потому что меня она не волнует. Может хоть сделать лоскутную куклу, назвать моим именем и тыкать в нее иголками. Сплошные плюсы: и он выпустит пар, и мне никакого вреда.

Девушка давится смехом, потом не больно бьет меня кулаком в плечо.

— Мы говорим о серьезных вещах, а ты заставляешь меня смеяться.