Счастливчик

Ошибка с маячком не просто оплошность, это капитальный прокол. Ума не приложу, как мог забыть о нем вчера. Вернул все правки в системе на место, а про вынутое из коммуникатора следящее устройство даже не вспомнил. Как пить дать, Изабелла хочет меня видеть именно по этому поводу.

Отправляюсь в ее кабинет окружным путем, чтобы пройти мимо своей комнаты. Открываю дверь и еще с порога вижу: маячка на прикроватной тумбочке нет. А я на сто процентов уверен, что оставил его именно там.

На всякий случай задерживаюсь в комнате еще на пару минут: проверяю на полу, за тумбочкой и под кроватью. Думаю, вдруг мы с Ди его смахнули? Но нет, пусто.

Так, значит? Обыск с утра пораньше? А я ведь сам позвонил ей и сообщил, что пошел в столовую, можно сказать, выслал приглашение: "Комната пуста, можешь заходить".

Чертыхаюсь сквозь зубы, но чего уж — сам виноват, буду расхлебывать.

* * *

— Входи, мой милый сын, — доносится из-за двери, стоит мне постучать.

Это обращение бьет по ушам, как звук металла по стеклу. Вхожу.

— Доброе утро, — приветствую как ни в чем ни бывало.

Хочет поиграть — поиграем. Любой каприз — к вашим услугам, госпожа начальница сектора.

Изабелла сидит за столом. Спина прямая, приподнятый подбородок, пиджак с воротником-стойкой наглухо застегнут на все пуговицы, волосы тщательно уложены — вся такая идеальная, что зубы сводит от ее вида. Будто на парад собралась — ничего общего с взволнованной растрепанной женщиной, которая примчалась вчера к раненому сыну.

— Доброе, — улыбается. Для полноты образа губы Изабелла сегодня накрасила кроваво-красной помадой. — Кофе будешь?

Качаю головой.

— Спасибо, я не пью местный кофе, — о чем ей прекрасно известно.

— А я, пожалуй, выпью, — продолжает изображать саму любезность. — Сваришь?

Пожимаю плечом.

— Хорошо.

Хочет потянуть время — пожалуйста.

Чувствую на себе ее взгляд, прожигающий спину, когда подхожу к кофеварке и достаю чашку. Такое ощущение, что воздух в помещении прямо-таки вибрирует от напряжения. Неужели она знает о вчерашней провалившейся попытке побега?

Мне не нравится то, что происходит, но стараюсь не паниковать раньше времени. Двигаюсь спокойно. Мы ведь оба никуда не спешим, верно?

Изабелла молчит и терпеливо ждет, когда я закончу. Отвратительный запах пережженного дешевого кофе заполняет кабинет. Гадость. Хорошо, что во сне не бывает запахов, а то этот аромат непременно преследовал бы меня в кошмарах, как слоники с отрубленными хоботами.

— Спасибо, — расплывается в улыбке, когда ставлю перед ней чашку. — Присаживайся, — взмах руки в сторону стула для посетителей. Ногти у нее сегодня тоже кровавые, в тон помаде.

Сажусь, жду пока Изабелла сделает первый глоток. Пробует, закатывает глаза от удовольствия. Интересно, ей правда нравится этот кофе, или все ее поведение — игра?

Напившись, хозяйка кабинета тянется к карману и извлекает оттуда тот самый маячок, который я искал в своей комнате несколько минут назад. Подбрасывает в воздух, и он со стуком падает на середину стола, несколько мгновений кружится вокруг своей оси и замирает прямехонько между нами.

— Знаешь, что это? — спрашивает, кивнув в сторону брошенного предмета.

Интересно, чего ждет? Что брошусь в ноги и во всем признаюсь?

Пожимаю плечами, отвечаю спокойно:

— Следящее устройство.

— А откуда оно, знаешь? — тон ласковый, будто мать показывает малышу слона в зоопарке и спрашивает: "Сынок, а ты знаешь, что это за животное?".

Да чего ж мне втемяшились в голову эти слоны?

— Полагаю, из моего коммуникатора.

Кажется, мне удается ее удивить. Нет, она ждала не мгновенного признания во всех грехах, а, наоборот, того, что буду упираться до последнего. И тут она чертовски права — еще как буду.

Отставляет чашку в сторону, опирается локтями на стол, подается вперед, сокращая расстояние между нами.

— А откуда он у меня, тоже знаешь?

Хмыкаю.

— Может, это мне надо у тебя спросить, откуда он у меня?

Все, со стороны Изабеллы улыбки закончились.

— Откуда и с какого момента, ты понимаешь и сам, — отрезает. — Это было сделано для твоей же безопасности. Меня интересует другой вопрос: как давно тебе о нем известно, и почему ты вытащил его именно вчера? Что еще о вчерашних событиях ты мне недоговариваешь?

— Это уже три вопроса, — напоминаю.

— Алекс, — предупреждает.

Если ей уже известна правда о вчерашнем вечере, мне конец, но ни в чем признаваться не стану.

— Ладно, — делаю вид, что сдаюсь, поднимаю руки ладонями по направлению к ней. — На днях ты так живо интересовалась, не разбирал ли я свой комм, что я заподозрил неладное. А вчера было свободное время, вот я и вскрыл его и проверил свою догадку.

— И мне не сказал.

— Ты была в отъезде, — говорю. — Смысл мне тебя дергать? Спросил бы позже.

— Но не спросил.

— Потому что подумал, что тебя сейчас больше волнует здоровье моего брата, а не какой-то маячок, — изображаю праведный гнев.

И пусть только скажет, что моя версия не звучит складно. Любой кретин после ее повышенного интереса к коммуникатору, пришел бы и разобрал его в тот же день.

Изабелла внезапно улыбается.

— Ты молодец, хорошая версия.