Счастливчик

Маргарет по-матерински обнимает меня и шепчет на ухо:

— Береги себя, камикадзе.

— А вы с Джонатаном будьте счастливы, — не остаюсь в долгу.

— Мы попробуем, — обещает.

А вот и капитан Роу на очереди. Джонатан хмурый и какой-то смущенный.

— Чур не бить, — предупреждаю весело. Ну правда, за эти два месяца меня били все кому не лень.

Но Джонатан неожиданно протягивает руку.

— Спасибо тебе, Тайлер.

Черт, а приятно. Отвечаю на рукопожатие.

— Удачи, кэп, — желаю искренне.

Роу усмехается, сегодня прощая мне даже "кэпа".

Ну вот и все. Команда "Ласточки" начинает подниматься в катер.

Не знаю, действительно ли им пора, или все тактично решили оставить нас одних, но получается, что через минуту возле катера нет никого, кроме меня и Дилайлы.

Она смотрит на меня, закусив нижнюю губу. Ее волосами играет ветер. Красивая до невозможности.

Какая-то часть меня еще помнит, что мы вроде как расстались, и следовало бы перекинуться парой фраз, обняться по-дружески и разбежаться. Но стоит мне сделать шаг по направлению к Ди, как понимаю одно: расстались, не расстались — какая разница?

По-хозяйски прижимаю ее к себе и целую в губы так, что через несколько минут мы даже получаем одобрительный свист от Маргарет, высунувшейся из катера и бессовестно за нами подглядывающей.

Отстраняемся друг от друга, оба тяжело дышим. Ее руки на моих плечах, мои — на ее талии.

До одури люблю эту девчонку.

Кажется, она сейчас заплачет. Нет, так не пойдет.

— Все будет отлично, — говорю ей и весело подмигиваю. Отпускаю, отступаю, делаю несколько шагов спиной вперед. — Ди, все будет отлично, — кричу, показывая руки с поднятыми большими пальцами.

Дилайла улыбается.

А потом Дилан подает ей руку, и она исчезает в катере. Исчезает из моей жизни.

Поворачиваюсь и ухожу. Больше не оборачиваюсь — отпускаю.

Забираюсь в катер. Гай высовывается из кабины пилота: глаза горят, улыбка до ушей.

— Лаки, там… — начинает восторженно, смотрит на меня и тут же серьезнеет. — Что-то случилось?

Мой чуткий маленький брат…

— Не-а, — отвечаю беспечно. Разваливаюсь на сидении, улыбаюсь. — Все замечательно.

Гай закатывает глаза, на его лице так и написано: вас, взрослых, не поймешь. Разворачивается и снова скрывается в кабине.

Остаюсь в одиночестве, прижимаюсь лбом к холодному стеклу иллюминатора. Все постройки расположены с другой стороны катера, с моего места видно лишь серую потрескавшуюся глину покуда хватает глаз — глиняная пустыня уходит за горизонт, не имеет ни конца, ни края.

Ладно, хандрить бессмысленно.

Отрываюсь от иллюминатора и устраиваюсь на сидении поудобнее.

Все в любом случае будет хорошо.

Позитивный настрой — наше все.

ЭПИЛОГ

"Сегодня официальный первый день нового учебного года…" — в кабине флайера бодро вещает по радио хорошо поставленный женский голос. Билли Боб — страстный любитель радио: пока не включит, никуда не полетит. Здорово, что Рикардо не уволил его после моего побега.

Идем на снижение, и уже через минуту аппарат замирает у подъездной дорожки к типовому трехэтажному зданию.

Выбираюсь наружу первым.

— Давай уже, не дрейфь, — подгоняю Гая.

— Да иду, иду, — ворчит брат.

Вылезает, спрыгивает на землю. Смотрит на школьный двор, полный ребятни, с опаской, будто я высадил его в диких джунглях, а не привез на занятия.

— Не дрейфь, — подталкиваю в спину, но брат не делает и шага. На его лице так и написано: "Мне? Туда?"

— Я же никогда не ходил школу, — делает большие глаза.

Забавно, вчера он не мог дождаться утра, а сегодня в панике.

Хлопаю его по плечу.

— Расслабься и улыбайся, — советую. — И люди сами к тебе потянутся.

— Думаешь? — сомневается.

— Это я тебе как эксперт говорю, — уверяю. — Я учился в восьми школах, помнишь?

Гай смотрит на меня так, словно я отправляю его на пытку, но затем берет с заднего сидения сумку, перекидывает ремень через плечо и решительным шагом направляется по дорожке, ведущей к школьному крыльцу.

— Удачи, — кричу ему вслед.

Не оборачивается — правильно, а то еще передумает.

Из другого, сопровождающего нас флайера вылезает мужчина в черном и следует за Гаем: Рикардо настоял, чтобы и у моего брата была постоянная охрана, пришлось смириться.

— Садись уже, — кричит мне Билли Боб с водительского сидения. — У кого-то сегодня тоже начинается учебный год, — напоминает язвительно. Все еще злится за сцену в аэропорту в начале лета.

Закатываю глаза.

— Да что я там не видел?

Тем не менее, залезаю во флайер, но не в салон, а на переднее пассажирское сидение.

— Не безопасно, — ворчит Билли Боб. Демонстративно пристегиваюсь, мол, не сдвинешь. — Ладно, черт с тобой, — отмахивается мой самый терпеливый телохранитель и поднимает аппарат в воздух.

Прилипаю носом к стеклу, совсем как Гай несколько минут назад. Лондорская столица чертовски красива осенью. Под нами проносится город, солнце отражается в стеклах небоскребов, листва на деревьях в парках и скверах пестрит красно-желтыми красками.

Я не был дома все лето: побег, потом Пандора, затем путешествие на Альфа Крит.