Счастливчик Леонард

«Может, действительно его здесь оставить? — слушая в его исполнении на редкость заунывную песнь, размышлял я. — И его талант нашел применение. Вот только без другого его таланта — обнаруживать развалины Прежних — что будем делать мы?!»

— Головешка! — когда песня закончилась, вновь позвал его я. Заодно слушая бульканье вина, чьи-то всхлипывания и хлопки по плечам самого Теодора: ну, парень, ты даешь! — Ты что, всерьез решил в армию податься?

— Ага!

— И не пожалеешь?

— А чего жалеть-то, Лео?! Или грудь в крестах, или голова в кустах! Однова живем!

А когда вино закончится, как начнешь рассуждать?

— Лео, — послышался чей-то незнакомый голос, обращавшийся ко мне, — а ты что, забрать его хочешь?

— Хочу, — не стал отрицать я. — Он мне очень нужен.

— А кто вы такие есть вообще? Люди хоть приличные?

— Мы — охотники за сокровищами Прежних! — прерываясь на глотки́, веско сказал Головешка уже заплетающимся языком.

— Охотники?! Что, самые настоящие?!

— Настоящей некуда!

— Так какого хрена ты в армию записался?!

Вероятно, Головешке ответить было нечего, потому что он промолчал.

— Лео, может, вместо него тогда меня заберешь?

— И меня! И меня! И меня! — раздался хор пьяных голосов.

Я замер: не хватало еще, чтобы и стражники к их просьбе присоединились. Но нет, судя по тому, как те на два голоса затянули уже свою песню о полной трудностей и опасности жизни охраны, без выпивки и у них дело не обошлось.

— Ну так что молчишь, Лео?

— Может, и заберу, — назло Головешке ответил я.

— Э-э-э! Лео, ты чего?! — возмутился тот. — Ты что, предать меня решил?

— Ты же пожелал карьеру в армии сделать. Главное, смотри, на засаду не нарвись! Иначе без рук, без ног останешься, — не выдержал я.

И сразу же пожалел об этом. Вдруг обитателям сарая вновь придет желание выслушать эту песню, и тогда я точно выть начну.

Тут за углом послышались чьи-то шаги, и мне срочно пришлось ретироваться на крышу. Стражники решили обход сделать? Но нет — новоявленным мастерам меча или пики кто-то из доброхотов принес следующую партию вина. Рекруты не забыли поделиться им со стражей, и вскоре пьянка достигла апогея.

Гонцы за вином пили с одной стороны сарая, стража — с другой, а будущие доблестные воины короля Сагании — внутри его. Ждать, пока они угомонятся, пришлось полночи. От скуки я рассматривал звездное небо, вспоминая названия созвездий и придумывая им новые. Даже немного вздремнуть успел. Угомонились они уже перед рассветом, когда ночная мгла начала сереть.

Тогда-то мне и пришла пора действовать. Первым делом я выудил ключи от замка из кармана стражника. Оба они, прислонившись друг к другу спиной, давно уже спали. Дальше все пошло куда сложнее: найти в темноте сарая Головешку оказалось задачей сложной — сена там хватало, и потому пользоваться огнем было нельзя. Благо на улице значительно посветлело, и я поступил таким образом. Определив по весу, что данный человек Головешкой быть не может (вес Теодора я на всю жизнь запомнил еще в ущелье Злых Духов, когда нес его на себе несколько дней), волок тело в угол. Если вес казался мне более-менее подходящим, шел с ним к распахнутой двери, где света было больше.

«Хилый нынче новобранец пошел!» — кривился я, подтаскивая к ней то ли восьмое, то ли девятое тело.

Наконец отыскался и Теодор Модестайн. Дальше оставались совсем уж мелочи: запереть дверь, вложить ключи в карман стражника, взвалить Головешку на плечо, перемахнуть через забор и скрыться в густом как сметана утреннем тумане.

— Что-то ты долго! Тебя только за смертью посылать! — встретила меня Клер. — Ты куда на всю ночь пропал? И перегаром от тебя издалека несет. Вот и отправляй тебя одного! Знала бы, сама с тобой пошла.

Еще бы перегаром не тянуло, если у меня на плече оставался Тед. Я пока его донес, шею едва не свернул, отворачиваясь.

— Лео, — громко икнув, поднял голову Головешка, — ты все-таки меня не предал!

И бессильно уронил ее обратно.

Глава 20

Буквально в тот же день мы встретились с энклартами. Есть такие больные на голову люди, которых Клер называет сектантами, Головешка и Блез — придурками, а Гаспар, к моему вящему изумлению, не ведал о них вообще.

Наутро после освобождения несостоявшегося ветерана сагано-дамарской войны Головешку ожидало жуткое похмелье. Всем своим видом он удивительно походил на вытащенную из воды рыбу. Тот же широко открытый рот и совершенно бессмысленные глаза: «Где я? Что со мной?» Еще его мучило то, что называют похмельем моральным, поскольку остался он без единого медяка. Слышал я, сидючи ночью на крыше, как тот щедро раздаривает деньги: мол, для настоящего охотника они — ничто, пыль под ногами! Взывать к его благоразумию даже пытаться не стал, ибо занятие бесполезное.

В общем, в то утро Головешка выглядел олицетворением того, каким, по убеждению Гаспара, и является типичный охотник за сокровищами Прежних. В чем-то Гаспар все же прав: ну не любим мы, когда у нас задерживаются деньги.