Счастливчик Леонард

Признаться, самым слабым звеном в нашей тройке был именно я. И не потому, что уступал в искусстве фехтования Блезу или тому же Гаспару, дело было в другом. Я постоянно косился в сторону повозки, опасаясь, что на поляне появятся новые энкларты и бросятся именно к ней.

Время шло, новые энкларты не появлялись, отчасти я успокоился и смог бы, наконец, проявить себя во всей красе. Но к тому времени наших противников практически уже не оставалось, и лишь парочка уцелевших попыталась спастись бегством. Именно попыталась, потому что первый из них рухнул с кинжалом Гаспара в спине, а во второго угодили сразу два арбалетных болта, прилетевших из повозки. Причем тот, который был выпущен из моего арбалета, а следовательно, рукой Клер, торчал на целых три пальца ближе к сердцу энкларта, нежели Головешкин, что давало мне повод гордиться ею как своей ученицей.

— Как будто бы все, — буднично произнес Гаспар, извлекая кинжал из спины энкларта. На всякий случай наступив ногой тому на руку с мечом: что и говорить — профи. Он и кинжал-то извлек не резким движением, а предварительно пошевелив им в ране, как будто что-то в ней нащупывая. Сердце, что же еще. — И кто это был вообще?

— Энкларты. — А когда тот сделал недоумевающее лицо, добавил: — Позже все объясню. С их оружием поосторожней: любят они его ядом смазывать.

— Ну, это мы и без всяких предупреждений постараемся, — улыбнулся он.

— Целы? — обвел я взглядом обоих, чтобы тут же увидеть на руке у Блеза порез.

Подскочил к нему, подхватил под руку, страшась, что тот сейчас рухнет наземь, и заорал во всю глотку:

— Клер, у тебя противоядия должны быть, ты говорила! Доставай их быстрей! — Яд энклартов действует быстро, и все решают мгновения.

— Лео, да это я сам ее поцарапал, о повозку, когда на них кинулся.

— Точно сам?

— Точно, — ответил тот, освобождая руку.

И все же, как тот ни отнекивался, Клер заставила проглотить Блеза, судя по его мине, что-то не очень вкусное. Затем девушка склонилась над Барри, который смотрел на нее жалобным взглядом, даже не пытаясь встать на ноги.

— Да уж, — покачал головой Блез, — никогда бы не подумал: в мире существует нечто, способное остановить калхнийского пса!

— Вот и я бы не подумал, — согласился с ним я, срывая с шеи мертвого предводителя энклартов связку из трех предметов, которые все как один были похожи на детские свиристелки.

Они никак не могли быть работы Прежних. Прежде всего потому, что изготовлены из дерева, причем не тысячелетия назад, не так давно — оно даже толком потемнеть не успело.

— Интересно, для каких целей предназначены две остальные? — Блез рассматривал их на моей ладони. — Не могут же быть они все три против калхнийцев?

— Не могут, — согласился я. — Но ты же не хочешь испытать, который из них именно?

— Не хочу.

Подошла Клер, взглянула на дудки.

— Лео, что ты хочешь с ними сделать?

— Уничтожу.

— И правильно. Помогите Барри в повозку уложить.

— Что с ним?

— Не знаю, но ему очень плохо.

Пес оказался тяжелым, как взрослый мужчина. Он виновато на нас поглядывал, и почему-то жалко его было до слез. Но кто же мог знать, что все так произойдет? Иначе мой болт оказался бы во рту предводителя, прежде чем тот прижал бы к нему свисток.

— Не ходи туда, — остановил я Клер, видя, что девушка собралась пройти за развалины, куда успели отправиться Гаспар с Головешкой.

— Ты опять за свое?

— Поверь на слово: там никому ничем уже не помочь, а зрелище непривычное даже для лекаря. Блез, сходи лучше ты. — И тот кивнул.

Вернулись они нескоро. Все верно: для того чтобы захоронить останки охотников, требуется время.

— Настоящие, не из этих, — ответил Головешка в ответ на мой вопросительный взгляд.

Под «этими» Тед подразумевал тех, которые напридумывали себе, что если взять в руки лопаты и добраться до ближайших руин, сразу можно стать настоящими охотниками за сокровищами Прежних.

Уже тише, чтобы не услышала девушка, он с болью добавил:

— Мальчишку жалко. Совсем юнец, усы даже толком не выросли, один пушок… — Затем, отбросив эмоции, высказался по существу: — Пегги необходимо перековать.

— Обязательно перекуем при первой возможности, — кивнул я.

Погибшие здесь охотники родом могут быть откуда угодно. Из того же враждебного сейчас Сагании Дамарка — для нас не существует границ. Их хватятся не скоро, если хватятся вообще. Сколько нас бродит по всему свету, не привязанных ни к чему: ни к дому, ни к семье, ни ко всему остальному прочему. И все мы живем только одним. Тем, что Гаспар назвал шансом, когда в одночасье можно разбогатеть. А с деньгами везде хорошо.