Счастливчик Леонард

Энкларты — совсем другое дело. Те могут оказаться родом из соседнего городка, и потому самым разумным будет исчезнуть отсюда как можно скорее. Нет никакой гарантии, что кто-нибудь из них не наблюдал за схваткой из-за деревьев, а теперь мчится домой со всех ног, чтобы известить о произошедшем на лесной поляне подле руин Прежних. Следопытов, нисколько не хуже Головешки, которому ничего не стоит узнать отпечатки подков лошади среди десятков, а то и сотен других, среди них хватает. Главное мы сделали: избавили свет от некоторого количества этих негодяев и захоронили погибших. Оставалась лишь мелочь…

— Гаспар, — выложил я в ряд на поваленный бурей ствол дерева все три дудки. Он, не раздумывая, замахнулся топором, развернув его обухом вниз.

Не сказать, чтобы наши вечерние посиделки с Гаспаром стали обыденностью, но тут сама ситуация это подразумевала. Энкларты не успокоятся ни через год, ни через десять. Барри по-прежнему болел, надеяться на Головешку и на его чудесный дар чувствовать опасность во сне особенно не стоило, и потому мы с Блезом и Гаспаром решили дежурить ближайшие несколько ночей по очереди.

Через какое-то время мы удалимся достаточно далеко, Пегги начнет щеголять в новехоньких подковах, пес придет в себя, и тогда можно будет немного расслабиться.

— Признаться, я удивлен, — сказал Гаспар.

— Чему? Нападению на нас энклартов? Или их ненависти к нам?

— Нет, другому. Теодор обнаружил место, где они явно зарыли то, что принадлежало охотникам, а еще раньше Прежним — энкларты не успели его толком замаскировать. Но вы не стали откапывать. И как я понял, совсем не потому, что мы торопились покинуть это место. Как-то не очень вяжется с тем, что рассказывают об охотниках, ведь там могло оказаться немало ценностей… Нет, я нисколько не осуждаю, скорее наоборот, но сама логика мне непонятна.

Согласен с Гаспаром: там должно быть спрятано немало ценного. Возможно, погибшие успели отыскать что-то в развалинах, и наверняка у них были редкости при себе. Мы не всегда продаем все то, что сумеем добыть. Часть вещей оставляем себе. Чем-нибудь нам приглянувшиеся или за их особенности. Если порыться в котомках каждого из нас, можно обнаружить немало редкостей.

И тем больше, видимо, было удивление Гаспара, когда Головешка старательно обыскал энклартов, опустошив их карманы и кошели. Монеты мы разделили между собой, а все обнаруженные украшения из золота и серебра под ударами молотка превратились в безобразные куски металла, чтобы уж точно нельзя было определить по ним прежних владельцев. Позднее при первой же возможности они переплавятся в слитки. Пусть даже мы немало на этом потеряли: иной раз работа стоит куда дороже, чем материал, из которого украшение изготовлено. Но тут другое: что с боя взято — то свято. Что же касается самого твоего вопроса…

— Понимаешь, Гаспар, охотники бывают разными. Мы — именно охотники, но не могильщики. — И, видя его недоумение, попытался объяснить: — Однажды нам выпало то, что сам ты называешь шансом. Представь: помещение, полное редкостей Прежних. А сколько там было золота и драгоценных камней!.. Возможно, подобного в нашей жизни никогда больше не повторится. Мы пробивались туда несколько дней, работая как проклятые, от темна до темна.

— И что было дальше?

— Покинули подземелье, не взяв абсолютно ничего. Тщательно замаскировав тот ход, по которому в него и попали.

— И почему?

— Гаспар, это был чей-то склеп. Посередине него в саркофаге лежали мужчина и женщина. Знаешь же, Прежние умели делать нечто, прозрачное как стекло и прочное как металл. Пожилые мужчина и женщина, даже старые. Оба они были в погребальных одеждах, но на их телах тоже хватало украшений.

— И вы просто взяли и ушли, ничего не тронув?

— Еще и извинившись перед уходом за их нарушенный покой.

— Головешка там тоже был, — опережая вопрос Гаспара, которому отлично была известна меркантильность Теодора, сказал я. — И Блез. А Клер с нами еще не было. — Чтобы он не подумал, что именно она повлияла на наше решение.

Глава 21

Мы пили утренний кофе. Крепкий, ароматный и такой животворный, что чувствовалось, как с каждым новым глотком в тело, а особенно в голову, вливается порция бодрости. Откуда-то из-за спины вынырнул Головешка, совершавший утренний моцион в кустики. Он понюхал из кружки, сморщился, но все же глотнул. Теодор — не любитель кофе, ему подавай что покрепче.

— Там барон Эльхасио, — сообщил он таким тоном, будто обнаружил в кустах выводок маслят или увидел белку на дереве.

— Там — это где?

— Дальше по дороге. За поворотом она в низину спускается, по дну которой протекает ручей. Через него перекинут мостик, а рядом с ним он и есть.

— Точно он?

— Лео!.. — Головешка отхлебнул еще глоток и снова поморщился. То ли от вкуса не любимого им напитка, то ли от моего недоверия. — Глаза у меня самые обычные, но видят хорошо — это именно он.

— И чем же он занимается в низине у мостика через ручей?

— Пытается спасти себе жизнь.

Вот даже как?

— И что ей угрожает?