Счастливчик Старр

Обломок скалы обнял нижнюю часть руки и запястья Уртейла. Курок бластера был крепко захвачен. Еще одна веревка поползла вниз. Она была столь похожа на камень, что оставалась невидимой до тек пор, пока не отделилась от скалы. Все канаты были связаны друг с другом в единый организм, но у него не было ядра, не было «тела». Это было похоже на каменного осьминога, состоявшего из одних щупалец. Бигмана вдруг осенило. Он думал о скалах, в которых в течение долгих эр меркурианской эволюции, развивалась жизнь, совершенно отличная от всех, известных на Земле. Жизнь, существующая только благодаря порциям тепла, получаемого извне. А почему бы и нет? Щупальца переползают с места, на место, выискивая малейшую порцию тепла, какую только можно было ощутить. Бигман представил их кочующими к северному полюсу Меркурия, когда человек впервые обосновался здесь. Сначала рудники, потом купол обсерватории снабдили их многочисленными источниками тепла. Человек тоже мог быть их добычей. Он тоже был источником тепла. Время от времени одинокий рудокоп мог быть опутан ими. Парализованный внезапным холодом и ужасом, он был не в силах позвать на помощь. Несколькими минутами спустя заряд блока питания становился настолько мал, что радиосвязь становилась невозможной. Еще через некоторое время рудокоп был мертв. Замороженные мощи. Сумасшедшая теория Кука о гибели в шахтах получила подтверждение. Все это молнией пронеслось в мозгу Бигмана, пока он оставался неподвижным, борясь с чувством ошеломляющего изумления, вызванного внезапным поворотом событий.

— Я ... не могу... помоги мне... помоги... Она холодная... холодно...

Бигман крикнул:

— Держись, я иду!

В этот момент он забыл, что это его враг, что несколькими мгновениями раньше он хладнокровно хотел убить его, Бигмана. Маленький марсианин сознавал только одно: здесь был человек, беспомощный, в объятиях чего-то нечеловеческого. С тех пор как человек впервые покинул Землю и столкнулся с тайнами и опасностями открытого космоса, появился неписаный закон. Людские распри должны быть забыты, когда человечеству угрожает опасность. Угрожают нечеловеческие силы других миров. Быть может, не каждый соблюдал этот закон, но Бигман чтил его и стал освобождать врага от ледяных объятий.

— Помоги мне, — бормотал Уртейл.

Бигман схватил бластер, все еще зажатый в руке Уртейла, пытаясь ускользнуть от щупалец, опутавших Уртейла.

Он заметил, что щупальца не имели плавного змеиного изгиба, а сгибались секциями, как будто собранные из бесчисленных множеств твердых сегментов, скрепленных воедино.

Пытаясь ухватиться за скафандр Уртейла, рука Бигмана коснулась одного из щупалец и рефлекторно отдернулась. Ледяной холод проник через перчатку и ожёг руку. Странно, подумал Бигман, каким способом она вытягивает тепло из тела. Бигман отчаянно рвал бластер, приподнимая и выкручивая его. И сначала он не почувствовал ледяного прикосновения к спине, но затем холод объял и его и больше не отпускал. Когда он попытался отпрыгнуть, то увидел, что уже не может сделать этого. Щупальца протянулись и обняли его.

Казалось, эти двое рождены вместе, настолько тесно они были прижаты друг к другу.

От холода возникла мучительная боль, но Бигман выкручивал бластер, как одержимый.

Бормотание Уртейла ошарашило его:

— Бесполезно...

Уртейл пошатнулся, а затем влекомый слабым тяготением Меркурия, опрокинулся на бок, увлекая за собой Бигмана. Тело марсианина окоченело и потеряло чувствительность. Фонарь на шлеме Бигмана тускнел по мере того, как энергия блока питания переходила в прожорливые, сосущие энергию щупальца.

Ледяная смерть уже была недалеко.