Счастливчик Старр

— И все-таки я попробую.

— Прекрасно, вперед! Этот житейский опыт только обогатит твои познания в роботехнике.

Бигман отправился к роботу, который уверенно вел «Метеор» по курсу, известному одному ему.

Бигман спросил у робота:

— Что ты знаешь о Земле? О Федерации Земли?

— Моя программа запрещает отвечать на вопросы, не относящиеся непосредственно к моему заданию.

— Я приказываю тебе выполнить мои инструкции.

После секундного замешательства последовал ответ:

— Инструкции, данные мне, запрещают выполнять приказания лиц, не являющихся моими непосредственными руководителями.

— Приказы, которые я собираюсь отдать тебе, направлены на то, чтобы человеческие существа избежали беды. Ты просто не можешь не подчиниться таким приказам.

— Мне было растолковано, что человеческим существам не будет причинено никакого вреда. Да и сам я не вижу таких причин. Инструкции, данные мне, указывают также, что я должен игнорировать подобные утверждения, если они будут повторяться.

— Послушай, ты, я точно знаю, что нам грозит беда.

Бигман еще долго распространялся в том же духе. Однако, робот уже не обращал никакого внимания на его слова.

Лаки остановил его.

— Ты напрасно тратишь энергию, Бигман.

Бигман в отчаянии пнул стальное колено робота. С таким же успехом он мог пинать броню корабля. Красный от гнева, он подошел к Лаки.

— Замечательно. Человек ничего не может сделать, потому что какой-то кусок железа имеет свое собственное мнение.

— «Собственное мнение» появилось еще задолго до возникновения роботехники в нашем понимании этого слова.

— Мы ведь даже не знаем, куда нас сопровождают.

— Для этого нет нужды спрашивать робота. Я слежу за курсом: мы Направляемся на Титан.

Когда до Титана осталось несколько часов полета, оба пленника сидели у обзорного экрана. Это был третий по величине спутник Сатурна. Только Ганимед и Тритон были крупнее, да и то не намного. Спутник имел плотную атмосферу. Это было хорошо видно даже с большого расстояния. На большинстве естественных спутников терминатор — линия, разделяющая темную и освещенную стороны, бывает резкой и отчетливой. Совсем не так обстоит дело на Титане. Месяц Титана был словно окаймлен расплывчатым поясом. Казалось, что рога полумесяца, тонущего в бледной дымке, где-то смыкаются.

— Атмосфера такой же плотности, как и на Земле,— сказал Лаки.

— Дышать, конечно, нельзя.

— Дышать нельзя. Она состоит в основном из метана.

Остальные корабли постепенно смыкали строй. Сирианитские корабли сопровождения можно было различить уже невооруженным глазом. Их было около дюжины. Лаки присвистнул:

— Двенадцать кораблей для такого дела! Великая Галактика, похоже, они здесь уже давненько окопались. И как их выкурить отсюда, притом не предпринимая военных действий?

Бигман в ответ промолчал. И вот послышался ни с чем не сравнимый свист атмосферы, в которую погружался корабль-пленник. Бигман озабоченно посматривал на приборы, указывающие температуру внешней обшивки, но волновался он напрасно. Робот вел корабль как на показательных выступлениях. «Метеор» аккуратно описывал спирали вокруг спутника, теряя одновременно скорость и высоту так, что, несмотря на возрастающую плотность атмосферы, температура обшивки ни разу не превысила допустимых пределов. Лаки снова сиял:

— Этот «железный» парень, по-моему, может посадить корабль, вообще не имея горючего в баках. Я просто уверен, что он может посадить корабль на площадку размером с банкнот, используя только сопротивление атмосферы.

На что Бигман ответил:

— Ну и что в этом хорошего? Если они, эти железные парни, могут водить такие корабли так виртуозно, смеем ли мы мечтать о какой-то драчке с сирианитами?

— Нам надо научиться делать таких роботов самим, Бигман. Эти роботы — достижение человека. Человек, создавший их, сирианит, да! Но он все-таки Человек, и поэтому все прочее Человечество имеет право разделить честь создания этих замечательных машин. Если мы боимся прогресса сирианитов в этом направлении, то обязаны догнать и перегнать их. Что толку считать сирианитов глупее, чем они есть на самом деле!

Между тем поверхность Титана приближалась. Уже можно было различить горные цепи, причем не молодые, с пиками острых очертаний, а сглаженные временем и воздействием атмосферы. Вершины их были голы, а вот в ущельях и долинах лежал снег.

— Это не совсем снег,— сказал Лаки.— Замерзший аммиак.

Разумеется, все было пустынно и безжизненно. Равнины были либо «заснежены», либо голы, и никаких признаков жизни. Ни рек, ни озер, а затем...

— Великая Галактика! — воскликнул Лаки.

Появился огромный купол. Из тех, какие часто встречаются на внешних мирах. Куполы такого типа давным-давно украшали поверхность древнего Марса и своенравной Венеры. Сирианский купол был весьма велик. Он мог сделать честь любому городу на давно обжитом Марсе.

— Мы пропали. Это построено уже давно,— произнес Лаки.

— Как только об этом узнают сороки из Департамента Информации,— протянул Бигман,— Совету Наук придется очень несладко, а, Лаки?