Счастливчик Старр

— Нет, нет, — торопливо согласился Гаспар: — Мы не должны волновать других посетителей. Но послушайте, сэр, доктор все равно должен осмотреть этого несчастного, чтобы определить причину смерти. Я не могу допустить в своем ресторане нарушения правил.

— Мне очень жаль, мистер Гаспар, но в настоящую минуту я запрещаю обследование этого человека кем бы то ни было.

— О чем вы говорите? Если этот человек умер от сердечной недостаточности или от…

— Прошу вас, мне нужна помощь, а не бесполезные дискуссии. Как ваше имя, сэр?

Оставшийся в живых бизнесмен ответил тусклым голосом:

— Эжен Форстер.

— Ну, что ж, мистер Форстер, я бы хотел знать, что вы и ваш приятель ели?

— Сэр?..

Маленький менеджер уставился на Дэвида сверкающими от негодования глазами, которые, казалось, чуть не вылезли от возмущения из орбит.

— Вы что, предполагаете, что этот приступ вызвала пища?

— Я ничего не предполагаю. Я задаю вопросы.

— У вас нет никакого права задавать такие вопросы. Кто вы такой в конце концов? Я требую, чтобы доктор немедленно осмотрел этого человека.

— Мистер Гаспар, вы вмешиваетесь в дела Совета Науки. Закатив гибкий металлический рукав рубашки, Дэвид обнажил свою руку. Сначала там не было ничего видно, кроме самой обычной кожи, затем появилось овальное пятно, которое сначала потемнело, а затем стало черным. Внутри него заплясали и замигали огоньки света, складываясь в привычную схему Большой Медведицы и Ориона. Губы менеджера задрожали. Совет Науки не являлся официальным правительственным учреждением, но его сотрудники были практически куда выше любого члена правительства.

— Извините, сэр, — только и сказал он.

— Ваши извинения необязательны. Итак, мистер Форстер, не потрудитесь ли вы ответить на мой вопрос?

Форстер пробормотал:

— У нас был заказан специальный обед № 8.

— У обоих?

— Да.

Дэвид чуть приподнял брови.

— И ни один из вас ничего не менял в нем?

Он изучал меню еще сидя за своим столиком. В ресторане «Суприм» можно было заказать экстерриториальные деликатесы, но специальный обед № 8 был как раз одним из самых обычных: овощной суп, говяжьи биточки, жареный картофель, бобы, мороженое и кофе.

— Да, одна замена была сделана. — Форстер нахмурил брови как бы вспоминая. — Меннинг заказал фаршированные сливы на десерт.

— А вы нет?

— Нет.

— И где эти сливы сейчас? — Дэвид сам ел такие сливы, выращенные на марсианских зеленых фермах, сочные и большие, со слабым привкусом миндаля.

— Да он, наверное, съел их, — сказал Форстер. — А что вы предполагаете?

— За сколько времени до того, как с ним произошел этот припадок?

— Примерно минут за пять. Мы не успели даже допить кофе. А что, они были отравлены?

Дэвид не ответил на этот вопрос. Он повернулся к менеджеру.

— Что там насчет слив?

— С ними ничего не могло быть. Ничего. — Гаспар схватился за занавеску и с досадой дернул ее, не забывая, однако, говорить шепотом. — Это совсем недавняя поставка с Марса, продукт опробован правительственной инспекцией и признан вполне пригодным для употребления в пищу. За последние три ночи мы продали по крайней мере несколько сот порций и ничего подобного у нас до сих пор не было.

— Тем не менее, вы все-таки распорядитесь вычеркнуть сливы из ваших десертов, пока мы не исследуем их еще раз. А теперь, на тот случай, если все-таки сливы были здесь совершенно ни при чем, принесите мне какую-нибудь коробку и мы сложим все, что осталось от этого обеда.

— Ну, конечно же, сейчас.

— И, естественно, об этом никому ни слова.

Менеджер вернулся через несколько минут, вытирая вспотевший лоб платком. Он сказал:

— Я не могу этого понять. Нет, никак не могу.

Дэвид сложил использованные пластмассовые тарелки с кусочками оставшейся на них пищи в коробку, добавил туда все, что осталось от пирожков, сдвинул в сторону чашки, в которых подавался кофе. Гаспар прекратил потирать руки, что он не переставая делал с той минуты, как выяснилось, что во вверенном ему ресторане что-то не в порядке, и протянул палец к кнопке-контакту на краю стола. Рука Дэвида дернулась с еще большей скоростью, и менеджер, вздрогнув, понял, что кисть его находится в плену.

— Но, сэр… крошки!

— Я возьму и их.