Счастливчики

Сидя на краю постели, Медрано покачивал ногой в такт чуть заметной дрожи судна. Запах курительной трубки Рауля напомнил ему вечера в Иностранном клубе и беседы с мистером Скоттом, его преподавателем английского. А теперь он скрылся из Буэнос-Айреса, не сказав ни слова друзьям по клубу. Может, Скотт им и расскажет, а может, и нет, смотря по настроению. Беттина сейчас, наверное, звонит в клуб, стараясь изо всех сил говорить небрежным тоном. «Она позвонит и завтра, попросит к телефону Вайли или Маркеса Сея, — подумал он. — А бедняги не знают, что ответить, тут я действительно дал маху». Почему, в конце концов, надо было уезжать в такой тайне, почему было не рассказать о счастливом билете? Накануне ночью, перед сном, ему пришло в голову, что их отношения — эдакие кошки-мышки и что жестокость была условием игры. «Скорее я отомстил, а не бросил ее, — подумал он. — Но за что, такая хорошая девочка, а может, как раз за это?» Еще ему вспомнилось, что в последнее время он видел в Беттине одни недостатки: довольно распространенный симптом, даже пошлый. Например, Беттина не понимала его клуба. «Ты же не иностранец» (почти с патриотическим пафосом). «В Буэнос-Айресе тьма тьмущая клубов, но тебе вынь да положь клуб гринго…» Печально думать, что из-за таких вот фраз он больше никогда ее не увидит. Но что делать, что делать.

— Не будем вставать в позу оскорбленного достоинства, — резко сформулировал Лопес. — Обидно было бы испортить то, что начиналось так забавно. С другой стороны, мы не можем сидеть сложа руки. Я, например, начинаю чувствовать себя неловко, и видит бог, в этом нет ничего удивительного.

— Согласен, — сказал Рауль. — Действовать железным кулаком в лайковой перчатке. Я предлагаю вполне мирно пробраться в святая святых, употребив фальшиво-слащавые манеры, которые янки приписывают исключительно японцам.

— Ну, пошли, — сказал Лопес. — Спасибо за пиво, че, очень недурное.

Медрано налил им еще понемногу, и они отправились.

Каюта находилась почти рядом с задраенной дверью Стоуна, перекрывавшей путь к левому борту. Рауль взглядом знатока оглядел дверь, тронул выкрашенный зеленой краской рычаг.

— Здесь ничего не сделаешь, это пневматическая дверь и открывается она откуда-то из другого места. Аварийный рычаг отключен.

Дверь в коридоре по правому борту тоже не поддалась, несмотря на все их старания. Пронзительный свист заставил всех обернуться. Мохнатый радостно и немного смущенно приветствовал их.

— Вы — тоже? И я недавно в них ломился, но это какая-то особая хреновина. Что они тут намудрили, эти хитроныры. Не дело это, по-моему, а?

— Абсолютно, — сказал Лопес. — А другой двери вы не видели?

— Все задраено, — торжественно провозгласил Хорхе, появившийся как чертик из коробочки.

— Что это за двери-недвери, — говорил Мохнатый. — На палубе есть две, но обе тоже заперты. А нет ли тут какого подпола или чего-то похожего, найти бы…

— Готовите экспедицию против липидов? — спросил Хорхе.

— В общем, да, — сказал Лопес. — Ты видел хоть одного?

— Только двух финнов, но это не липиды, че. Скорее, глициды или протиды.

— Какие словечки знает пацаненок, — изумился Мохнатый. — Ишь ты, какие-то лупиды.

— Липиды, — поправил Хорхе.

Медрано встревожился, как бы Хорхе не пошел с ними.

— Послушай, мы хотим тебе дать очень деликатное поручение, — сказал он ему. — Иди на палубу и внимательно наблюдай за обеими дверями — не появятся ли липиды. Чуть что — свистни три раза. Умеешь свистеть громко?

— Не очень, — устыдился Хорхе. — У меня зубы редкие.

— Не умеешь свистеть? — сказал Мохнатый, горя желанием показать, как это делается. — Смотри сюда.

Он сложил большой и указательный палец, сунул их в рот и издал свист, от которого чуть не полопались барабанные перепонки. Хорхе сложил было пальцы, но потом передумал и, утвердительно кивнув Медрано, побежал на палубу.

— Ладно, продолжим наши поиски, — сказал Лопес. — Может, лучше нам разделиться, и тот, кто найдет проход, даст знать остальным.

— Потрясно, — сказал Мохнатый. — Как будто играем в полицейских и воров.

Медрано пошел в каюту за сигаретами. Рауль увидел в конце коридора Фелипе. В новеньких джинсах и клетчатой рубашке на фоне светлой двери он рисовался как в кинокадре. Рауль объяснил ему, что они тут делают, и оба пошли к центральному переходу, куда выходили оба боковых коридора.

— А что мы ищем? — растерянно спросил Фелипе.

— Кто его знает, — сказал Рауль. — Хотим попасть на корму, например.

— Да она, наверное, такая же, как носовая палуба, более или менее.

— Возможно. Но поскольку попасть туда нельзя, то она представляется иной.

— Вы так думаете? — сказал Фелипе. — Наверняка там какая-то поломка. И к вечеру двери откроют.

— Тогда она и станет такой же, как носовая палуба.

— Ну да, конечно, — сказал Фелипе, который с каждой минутой понимал все меньше. — Ну, если ради забавы, так давайте, глядишь, найдем проход раньше других.