Счастливчики

И вновь Роланд склонился над ней и поцеловал ее. Когда она попыталась запустить пальцы ему в волосы, он поймал ее за запястье и прижал к кровати. Его руки были большими и властными, но и нежными тоже, поэтому казалось, что он не удерживает ее, а просто держит. Она повернула голову и поцеловала его в бицепс долгим поцелуем, от которого он ахнул, приоткрыв губы и закрыв глаза. Он был так красив. На секунду она снова стала той двенадцатилетней девочкой, которая впервые поняла, насколько красив ее старший брат, насколько прекрасен и силен. Она нуждалась в нем, как нуждалась в тот день, и он не стал сопротивляться, когда она толкнула его на спину и оседлала.

Девушка выдохнула его имя, и он поднял голову и улыбнулся ей, довольный тем, что она довольна. Это была новая улыбка, эротическая улыбка. Эллисон лизнула ложбинку его горла, двигая бедрами. Он забирал ее дыхание. Ей стоило вернуться много лет назад.

— Это было неприлично, — выдохнул Роланд, роняя голову на подушку.

— Прости, — извинилась она, улыбаясь и нисколько не раскаиваясь. — Я долго ждала, чтобы сделать это.

— Чего еще ты долго ждала?

— Очень многого, — сказала она. — Этого… — Она провела пальцем между его плечами. — И этого… — Она царапнула его по животу, от шеи до бедер. — И этого… — Она опустила бедра так низко, как могла, давая ему почувствовать каждый ее мускул, который удерживал его внутри нее и охватывал жаром. Он произнес что-то вроде: «Боже, помоги мне», — но она не совсем поняла. Все, что она понимала, что это было так приятно, что сделала это снова. Она двигалась навстречу ему сильнее, быстрее, и Эллисон сдалась ему без остатка. Она кончила первой, утонув в волнах удовольствия и счастья, и он последовал за ней, дрожа в ее руках и выдыхая ее имя.

Все кончилось. Она поняла это, когда Роланд выключил лампу, и комната погрузилась во мрак. Но мужчина не ушел. Она думала, что он уйдет, но вместо этого он лег на бок и прижался грудью к ее спине.

Он поцеловал ее в шею и притянул чуть ближе. Пару секунд они молчали, пока Эллисон не решила задать ему вопрос, которым задавалась с тех пор, как получила его письмо.

— Почему ты думаешь обо мне, когда идет дождь? — спросила девушка, думая о том, знает ли правильный ответ.

— А ты не помнишь? Мне кажется, там, где ты выросла, дождь шел нечасто, — ответил он. — А здесь, у самого океана, дождь бывает очень громким. Когда шел дождь, и дул ветер, весь дом трясло. Поэтому ты приходила ко мне в слезах и спрашивала, можно ли переночевать у меня.

Эллисон улыбнулась. Она вспомнила те осенние штормы, те зимние шквалы ветра, такие сильные, что все время казалось, что тебя может унести в страну Оз. Иногда они могли отличить день от ночи только по цвету дождя — серый днем, черный ночью. А в январе приходили морозы и покрывали «Дракона» льдом так, что его зеленые чешуйки сияли серебром.

— Не знаю, почему я, — сказал Роланд. — Но это всегда должен был быть я. Ни папа, ни Тора, никто другой, кроме меня. И ты всегда засыпала спустя пять минут после того, как мне стоило разрешить тебе поспать со мной. А потом я поднимал тебя и нес обратно в твою кровать. Каждый раз, как шел дождь. Примерно к десяти годам ты это переросла.

— Хочешь знать секрет? — спросила она.

— Конечно.

— Я никогда не боялась дождя.

— Хочешь знать мой секрет? — спросил Роланд.

— Конечно.

— Я всегда это знал.

Глава 10

Казалось, Роланд заснул в считанные секунды. Эллисон слушала его ровное дыхание, такое спокойное и довольное. Она завидовала этому удовлетворению.

Осторожно высвободившись из-под тяжелой руки Роланда, девушка пошла в ванную, чтобы привести себя в порядок. Она пила таблетки, поэтому не переживала из-за того, что они не воспользовались презервативом. Она никогда не носила их с собой и сомневалась, что у монаха, находящегося в отпуске по болезни, они могли быть. Роланд, монах. Роланд, ее первая любовь. Роланд, ее бывший брат. Все это было настолько сюрреалистично, что она не могла заставить себя вернуться в постель. Это означало бы относиться к тому, что произошло, как к обычному и нормальному, в чем ей почему-то не удавалось себя убедить.

Эллисон снова надела пижаму и выскользнула из комнаты. В доме было тихо и темно, и она на цыпочках спустилась по ступенькам, чтобы выйти на веранду. Ее сразу же охватило спокойствие при первом же поцелуе ночного воздуха. Легкий ветерок обдувал ее насквозь, щекоча каждый дюйм обнаженной кожи. Пальцы ног покалывало в ночной прохладе, и по телу пробежали мурашки, восхитительные мурашки, как от нежного прикосновения красивого незнакомца. Она прислонилась к перилам веранды и уставилась на воду, вдыхая воздух, выдыхая свое смущение. Широкий горизонт был окутан темнотой, и ей казалось, что он меньше, чем есть на самом деле, будто это был ее личный океан. Ее так и подмывало пойти на пляж и перейти его вброд. Океан всегда был теплее ночью, ведь так?

Она подошла к ступенькам и начала спускаться.

— Уже уходишь?

Эллисон обернулась и увидела Роланда, выходящего из двери на веранду.

— Я думала пойти к воде.