Счастливо оставаться!

Опершись о перила крыльца, приплясывала красавица Зара, отчаянно вращая крутыми бедрами. Рядом с ней примостился юноша низкого роста в бейсболке, спортивных штанах и сланцах, надетых на белые носки. Весь его вид говорил о том, что «Алладин номер один» – это он и есть. Просто пышногрудой красавице нужно перестать вертеть головой по сторонам и обратить внимание на него, «номер первого».

Зара была другого мнения о достоинствах молодого человека и потому на всякого поднимающегося по ступенькам мужчину смотрела выжидающе и кокетливо, томно прикрывая глаза насурьмленными ресницами.

Увидев Мальцевых в полном составе, восточная красавица покинула наблюдательный пункт и переместилась на ресепшен. К кафедре подскочила Маруся и попросила ключ. Не отрывая глаз от Виктора, Зара с обольстительной улыбкой под названием «Только для тебя» протянула красный брелок девочке.

Улыбка сорвалась с очерченных губ и врезалась Мальцеву прямо в лоб, отрикошетив в Тамару. Женщина повернулась к Заре, пытаясь определить, где именно находится источник сумасшедшей энергии, – улыбка исчезла.

Тамара перевела взгляд на Виктора и, наклонившись к его уху, нежно уточнила:

– Тоже Генина знакомая?

Мальцев покраснел.

Как нельзя кстати, перед родителями возникла Машка, протягивая руку с ключом и горстью карамелек:

– Смотрите, что Зара дала.

Тамара из горсти конфет выудила ключ и переспросила:

– Кому?

– В смысле? – опешила Маруся, не подозревающая, что презентовать конфеты можно еще кому-нибудь, кроме нее.

– Мама шутит, – поспешно пояснил Виктор.

– Ну и шуточки у тебя, мам! – возмутилась Машка и на всякий случай засунула конфеты в задний карман отцовских шорт.

«По назначению», – отметила Тамара и, обернувшись к Заре, великосветски обронила:

– Благодарю вас.

– Не за что, – ответила восточная красавица, глядя в упор на мадам Мальцеву.

– Я моюсь первая! – известила Маруся притихших родителей. – Мама – вторая. Ты – потом.

Дольше всех принимал душ Виктор, пытаясь оттянуть встречу с супругой на временно «домашней» территории. Машка не выдержала и забарабанила в дверь:

– Па-а-ап! Ты чего так долго?

– Бреюсь, – отрапортовал Мальцев и взглянул на себя в запотевшее зеркало. Ничего не было видно. Виктор провел рукой по стеклу и обнаружил в нем виноватое лицо мужчины лет сорока с оттопыренными ушами. Как в школе, Мальцев прижал кончики ушей к голове и попытался придать своему лицу надменное выражение. Надменного не получилось, вместо него на Виктора смотрел Пьеро с опущенными уголками губ.

«Да в чем я, собственно, виноват?» – рассуждал про себя застигнутый врасплох мужчина.

«Ни в чем», – успокаивал его Пьеро.

«Тогда и не буду оправдываться!»

«И не надо», – Пьеро грустно кивал головой.

«Мне что, пятнадцать лет?» – продолжал беззвучный диалог Виктор.

«Нет, скоро сорок», – молча подсказывало его отражение.

– Черт! Скоро сорок! – неожиданно для самого себя воскликнул Мальцев и весь сжался от звука собственного голоса.

– С кем это он разговаривает? – изумленно посмотрела на мать Маруся.

– Сам с собой, наверное, – предположила Тамара и подняла левую бровь.

– Сам с кем? – не поняла девочка.

– Сам с собой.

– Опять ворчит, – обозначила отцовское настроение Машка.

– Порезался, может.

– Па-ап, – с энтузиазмом заколотила в дверь Маруся. – Ты что? Порезался?

Виктор распахнул дверь.

– Да что это такое, в конце концов? – возмутился Мальцев. – Могу я побыть наедине с собой хотя бы минуту?!

– Да ты уже сам с собой минут двадцать, – обиделась девочка и удалилась в комнату.

«Вот так новости! – отметила про себя Тамара. – А как же семейный отдых?»

– Почему он на меня кричит? – поставила вопрос ребром разгневанная дочь.

– Потому что нервничает, – объяснила мать.

– А почему он нервничает?

– Или хочет есть. Или хочет спать.

– Это не повод! – по-взрослому подытожила Маруся.

– Еще какой повод! – уверила ее Тамара.

– Разве это повод?! – усомнилась в материнском доводе Машка.

– Для мужчин – да, – поддержала женскую тему Мальцева.

– А для женщин?

– И для женщин повод.

– Для всех? – не успокаивалась Маруся.

– Для большинства.

– И для тебя? – с надеждой уточнила Машка.

– И для меня, – призналась Тамара.

Маруся с нескрываемой радостью от обнаруженного в матери изъяна уселась рядом. Ждали появления Виктора.

Тот вышел угрюмый, обмотанный полотенцем. На глянцевой после бритья физиономии виднелись клочки туалетной бумаги с кровавыми разводами.

– В тебя стреляли? – миролюбиво спросила Тамара.

– Стреляли, – буркнул тот и начал раскладывать на подоконнике мокрые плавки и купальники.