Счастливое число Кошкиной (СИ)

— Наказана! — повторил Совунчик. Прочистил горло и прошипел, прислоняясь лбом к моему лбу: — Кошка, блядь… Прибить тебя мало…

— Фыр-р-р? — я фыркнула, проверяя насколько еще хватит остатков его упертости, и мысленно возликовала, услышав рычащее и категоричное:

— Нет! Я сказал наказана, значит, наказана!

— Ну и ладно, — вздохнула и спросила: — Мне хотя бы что-то можно делать или костра мало?

— Можно, — кивнул Денис.

Потянулся, но так и не коснулся губами моих губ. Застыл, выдыхая и проводя кончиками пальцев вниз, чтобы после рывком отстраниться и пойти к машине, шипя себе под нос что-то нечленораздельное, но очень похожее на повторяющееся и злое на себя самого:”С-с-сучка!”

При всем моем желании сделать вид, что наказание на меня не действует, а если и действует, то не так, как хотелось бы Совунчику, я едва удержалась, чтобы не ответить на его поцелуи так, как хотелось и мне, и ему. Сколько бы Денис не бычился, сколько бы не повторял, уговаривая в первую очередь себя, а не меня, наказал-то он нас двоих. Жестоко лишил и себя, и меня того, чего хотели оба. И вроде выпалил свое злое "наказана" мне одной, но тут же сам разделил его поровну. Чтобы потом рычать, ругаться, отнекиваться и отказываться замечать очевидное. То, что было ясно без слов, а после только подтверждено картами и гаданием Ляльки — мы горели друг от друга, вспыхивали от малейшего прикосновения и поцелуя. Только не плюнули на издевательство над собой и друг другом, а принялись докручивать, доводя до предела, и проверять, кто не выдержит и сорвётся раньше.

Два мазохиста.

Два придурка.

Два идиота.

И два барана, упершиеся и показывающие друг другу, что голосование за звание самой вкусной шавермы, то занятие, которого ждали, как праздника.

Ага. Так ждали, что оба постоянно косились на, слишком медленно отсчитывающие секунды и минуты, часы.

— Все, больше не могу.

Отодвинув от себя тарелку, я икнула и пригубила пива. Скормила оставшийся кусочек шавермы Текиле и развернулась на скамейке, чтобы можно было упереться спиной в край стола и немного перевести дух.

— Хорошо, что целиком не ели и ничего больше не готовили, — выдохнула и прикрыла глаза, игнорируя Текилу, вновь шкрябнувшую меня по ноге. — Ответственно заявляю, "Усть-Зареченская" вкуснее. Потом та, которую ты покупал. "Мирославская" — буэээ.

— И стоило спорить? — довольно хмыкнул Совунчик.

— А я и не спорила. Я сказала, что пока не попробую, не могу сделать выводы, — оттянула пояс спортивок и тяжело вздохнула. — Пипец я обожралась.

Снова вздохнула, а сама скосила взгляд на довольного Дениса и улыбнулась, когда он допил пиво и открыл новую бутылку.

"Третья пошла," — отметила я про себя.

И стала прикидывать хватит ли ее по времени, чтобы не вызвать никаких подозрений или лучше поизображать неповоротливого тюленя дольше. В принципе, мне играло на руку и то, что Совунчик подопьет сильнее, и то, что "подопью" сама — потом можно будет съехать на состояние опьянения и откреститься от возможных претензий. Только даже это, не самое длительное время тянулось слишком долго и капало по мозгам, а Совунчик — садист! — будто издеваясь, принялся цедить пиво крохотными глоточками.

"У-у-у! Хоть связывай тебя и насилуй!" — прорычалась мысленно, но с благодарностью кивнула на протянутую Денисом сигарету и привалилась к его плечу, констатировав то, чего на самом деле не было: — Я пережрала.

— Да ты толком и не ела, — усмехнулся Совунчик, и я не на шутку напряглась:

— В смысле "не ела"? Три половинки шавухи, до этого пицца дома. Я половину слупила так-то, — принялась перечислять все съеденное и с облегчением вздохнула, услышав и подхватив сменившуюся тему:

— Кстати, про пиццу. Охрененная!

— А то, — зажмурилась я, затянулась и вернула сигарету Совунчику. — Не лезет. Уровень пережратости зашкаливает.

— Откуда ты все это берешь? — рассмеялся Денис. — Пережратость, впихуемость, кошколадки те же.

— Не знаю. Само как-то поперло и прет, — я пожала плечами и спросила: — А знаешь, что такое эпик-центр?

— Неа, — помотал головой Совунчик. — И что же такое твой эпик-центр?

— Это когда случается что-то офигенное. Вот как сейчас.

— Три половинки шавухи и бутылочка пива?

— Угу. Это самое офигенное. Особенно с тобой.

Вздохнув, я подняла глаза на Совунчика и улыбнулась его улыбке, руке, обнявшей меня, и губам, коснувшимся макушки.

— Тогда три половинки шавухи, две бутылочки пива и одна Кошка, — прошептал он, — это мой эпик-центр.

Как бы ни было приятно сидеть обнявшись, мне все сильнее хотелось большего. Того самого, после чего наступит полнейший эпик-центр.

Я аккуратно вывернулась под предлогом поправить и подложить пару поленьев в практически потухший костер, но после того, как сделала то, о чем говорила, пошла не к Совунчику, как он думал, а от него.

— Гель? — окликнул меня Денис, только остановить не смог бы и не успел.

Я на ходу расстегнула и отбросила куртку. После, подгоняемая новый окриком, стянула кроссовки и следом за ними спортивки с носками. И рванула по мосткам пришпаренная угрожающим:

— Кошка, блядь, прибью дуру!