Счастливое число Кошкиной (СИ)

— Я сама тебя скоро прибью, — пробубнила себе под нос и прыгнула, завизжав раньше, чем окажусь в не самой теплой воде.

Мало того, что ее температуру с очень большой натяжкой можно было назвать подходящей для купания. Но то, во что я погрузилась, в секунду вышибло воздух из лёгких и проморозило меня до самых костей. Я вынырнула, проклиная себя самыми последними словами, и погребла к мосткам, на которые выбежал полуголый Совунчик.

Когда он успел раздеться? Зачем раздевался, если я уже все поняла и осознала? Не знаю. Не успела даже подумать об этом, а Денис успел все и сразу. Сигануть в воду рыбкой, вынырнуть, подхватить меня на руки, встряхнув, как котенка, и потащить на берег, матерясь на чем свет стоит:

— Геля, блядь, тут ключи по всему озеру! — проорал он мне в ухо и резко замолк, когда на его запястье запищали часы.

52. Ваша киска купила бы…

POV. Геля.

Пик-пик-пик…

И меня захлестнула волна огня. Она выжгла вены, превращая кровь в бурлящую лаву, спалила все, до чего могла дотянуться. Но не успокоилась, а загудела в висках зашкалившим пульсом, захрипела вспыхнувшим в легких воздухом и рванула по горлу навстречу жадным губам. Только они, голодные и ненасытные, прижгли мою шею и, окончательно обезумев, впились в грудь. Втянули, прихватывая, сосок. Сдавили его до боли и тут же с рычанием переключились на второй. И только сейчас заметив, что я в футболке, Совунчик зашипел на нее и меня в ней. Подкинул выше, задирая прилипшую ткань и кусая живот. Захрипел, услышав мой стон. И издал какой-то невообразимо утробный животный рык, оттянув в сторону перешеек трусиков и смяв пальцами лоснящиеся от смазки губки.

— С-с-сучка! — прошипел он, впиваясь зубами мне в шею. Скользнул к клитору и надавил на него, выдыхая в ухо злое и хрипящее от возбуждения: — С-с-сучка!

— Да! Да! ДА!!!

Я обхватила бедра Дениса ногами, когда он широкими шагами полетел со мной на руках к машине. Вскрикнула, протестуя, почувствовав отрывающие от себя руки. И застонала раньше, чем к коленям слетели трусики. Они врезались в кожу, а я, нетерпеливо и грубо развернутая лицом к капоту Старичка, прогнулась дугой, чтобы ослепнуть и захрипеть от первого же вколачивающего рывка.

— С-с-сучка-а-а, — прорычал Денис сквозь зубы, вжимая меня в себя.

Смяв ладонью мою грудь и укусив за плечо, мощным движением выбил новый хрип, за ним ещё один и ещё. Не замедляясь, а наоборот, лишь наращивая темп.

Я не успевала сделать ни вдоха и урывками хватала жалкие крохи воздуха, а Денис и их выбивал из горящих огнем лёгких. Надсадно дыша, он врывался в меня, с хлопком впечатывал себя, вдавливая мои бедра в свои и оставляя зубами отметины на плечах и шее.

Грудь, живот, лобок и… клитор… Всегда он. Пальцы Совунчика терзали грубыми ласками все, что попадало ему под руку, и в то же время порхали по клитору, дразня его, кружа по нему, надавливая на него. Будто Денису не хватало моих хрипящих стонов или он решил свести меня с ума. То ли наказывая, то ли отыгрываясь за каждую секунду своего и моего воздержания.

И я хрипела. Стонала. Задыхалась.

Захлебывалась обрушившимся на меня безумием. Рвалась ему навстречу, не видя перед собой ничего, кроме пульсирующих и гудящих звёздочек. Выгибалась, подставляя шею под новый укус, упиралась ладонями в капот, чтобы проскользить по нему от очередного рывка, и повторяла как сумасшедшая:

— Ещё… ещё… ещё…

— С-с-сучка!

Шипящее, клокочущее, изголодавшееся.

А после очередной рывок, скрип моих ладоней по металлу, укус и рык. Животный, утробный, ненасытный.

Распаляющий и без того нестерпимый пожар внутри.

Отзывающийся в каждой клеточке моего тела ревущим гулом.

Разметавший меня на те самые искрящиеся перед глазами звёздочки.

Я упала, жадно хватая воздух и подрагивая от бьющих по телу и внутри него спазмов. Растеклась по капоту, придавленная сверху надсадно дышащим Совунчиком, и нервно рассмеялась его хрипящему и севшему в ноль:

— Сама виновата…

— Да, — кивнула, облизала пересохшие губы и прошептала, прерываясь на вдох и выдох: — Ещё. Плохо наказал. Мало. Очень мало.

— С-с-сучка, — рассмеялся Денис, прикусил мочку моего уха и спросил: — Ты как, Гель? Я чего-то с катушек слетел.

— Ага. И я, — снова кивнула и повторила, — Ещё. Только отдышусь.

— И я, — услышала в ответ, и попросила, когда Совунчик начал подниматься:

— Полежи так. Это мой эпик-центр.

— И мой, — выдохнул Денис, приподнимаясь и подсовывая под меня руку.

Снова придавил грудью, уже не так сильно, но достаточно, чтобы я чувствовала, как гулко бьется его сердце.

— Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы, ехал поезд запоздалый…

Лёжа на спине Совунчика и нашептывая слова томным и разморенно-намекающим голосом, я чертила ноготком по его плечам, спускаясь по ребрам все ниже и ниже, и сорвалась в хохот раньше чем засмеялся Совунчик:

— Гель! Кошатина ты ненасытная! Пять минут, может десять. Пожалуйста.

Приподнявшись на локтях, он посмотрел на меня, делающую ничего не понимающее лицо, и уткнулся лбом в руки, давя рвущийся ржач на мои показушно надутые губы.