Счастливое число Кошкиной (СИ)

— Короче, Геля, — поморщился, будто не самбуку, а косторку из горла хлестал, — Я сразу предупреждаю, что был против. Мне даром не усралось твое соседство и тем более присутствие в моей квартире.

— Эй-эй, за буйки не заплывай! Я так-то деньги заплатила!

— Пять тысяч!? — вспыхнул я. — Ты не охренела? Да у меня квиток на шесть приходит!

Хлопнул себя по карманам, ища бумажник и обречённо вздохнул — Лука только этого и ждет. Устроил, сволота, эксперимент. Взял на слабо, а я повелся. И сейчас, выгоню эту Гелю, самолично распишусь в филофобии и ещё какой-нибудь мути из области психологии. Три месяца? Хрен с тобой, золотая рыбка! Хрен тебе, Лукашик!

Отодвинув девчонку в сторону, я подошёл к холодильнику, маркером обвел на магнитном календаре, прилепленным на дверцу, восьмое июня и добавил к кругляшу фейерверк. Корявенький, но похрен. Вот он мой праздник. Повернулся и елейно произнес:

— Добро пожаловать, Геля. Надеюсь, эти три месяца пролетят максимально быстро.

— И незабываемо, — добавила девчонка. Щёлкнула ноготком по бутылке и хихикнула, доводя меня до бесячки. — Отмечать новоселье будем?

— Обойдешься! Это, — показал на самбуку и остальное спиртное. — тренировка. Моя тренировка. Ясно?

— Ясно, — кивнула она. — Ясно, что ты жмот, а не бармен.

Фыркнула, задрала нос, и потопала в мою, тьфу, свою комнату, поманив за собой Текилу.

— Это моя собака! — крикнул ей в догонку, на что в ответ прилетело уже слышанное:

— Жмот!

14. Упс!!!

POV. Денис

Зевнув до хруста челюстей, но не проснувшись до конца, поднимаюсь с кровати и иду в туалет в какой-то тающей полудреме или прострации. И только положив ладонь на ручку двери и дернув ее на себя без особого успеха, просыпаюсь окончательно. В мозгу, размахивая красной тряпкой, вспыхивает злость, а кулак, вымещая ее, впечатывается в полотно:

— Давай быстрее! Не тебе одной приперло!

— Не могу!

— А ты как-нибудь надави! — с утра я и без внешних раздражителей завожусь с полоборота, а тут сам бог велел.

— Сам надави! — раздалось не менее раздраженное из-за двери, а следом едкое. — В ванной раковина есть, если что.

— Что-о-о?

— Что слышал! Будешь орать и стоять под дверью, у меня вообще ничего не получится.

— Да твою ж мать! — схватившись ладонями за голову, все же ползу в ванную, решая стоит ли превращать раковину в писуар или организм потерпит. Не потерпит. — Ненавижу тебя! Свалилась на мою голову! Оккупантка борзая! Чтоб тебя понос пробрал!

— Я тогда тут надолго засяду!

Хихиканье за стеной взорвало остатки моего самообладания, и я щелкнул выключателем, оставляя соседушку куковать в темноте — детская, по сути, выходка, но хоть что-то.

— Ой, боюсь-боюсь!

— Зараза.

— Жмот!

Обмен любезностями мог бы продолжаться ещё черт знает сколько. Ощущение, что на каждое сказанное мной слово у навязанной Лукой соседки найдется в ответ три, крепло с каждой минутой. Как и раздражение от того, что за окном март, а не июнь. Только оно резко стихло и сошло на нет, когда я зашёл на кухню и обнаружил на столе тарелку с горкой блинов.

— Вот же…

Язык отказался заканчивать начатую фразу. Желудок, капитулировавший ещё на картошке, буркнул и тихонечко намекнул, что не против попробовать и это, а рот наполнился слюной от одного только предвкушения, как я возьму ноздреватый блин, сверну трубочкой, обмакну его в сметану — специально ведь рядом поставила, — и откушу.

— Нашла себе собачку Павлова, — прошипел сквозь зубы и решительно развернулся, направляясь в комнату.

Оделся, свистнул Текилу и пошел с ней на улицу, прикидывая как можно свести к минимуму наше общение с, как ее там, Гелей. Временно безработной. Этот факт подбешивал в разы сильнее, обещая присутствие девчонки в квартире на постоянной основе. И получасовая прогулка с попыткой дозвониться до Луки очень непрозрачно намекнула, что выгребать мне придется в одиночку. Люк демонстративно не брал трубку, хотя гудки проходили, и не отвечал на отправленные сообщения. Зато Крис, кажется, задалась целью задолбать меня своими, написывая во все мессенджеры без исключения. Первые, ещё адекватные, я прочитал. Оставшиеся тупо удалил — истерить по поводу и без Крис умела и любила. Только мне от ее истерик сейчас было ни горячо, ни холодно. Хотя кому я вру? Бесили, конечно, отвлекая от мыслей, которые так или иначе возвращались к появлению в моей квартире соседки и вынужденностью с ней как-то просуществовать до восьмого июня. И ведь самый смех — сам себя загнал в угол, согласившись на это мракобесие. Выгоню — Лука победил. Смоется сама — Лука снова на коне, а я филофоб с подтвержденным экспериментом диагнозом. Приплыл так, что куда не сунься, везде жопа. И закончится она в июне. Раньше никак. А если никак, то надо придумать как бы так исхитриться, чтобы и Лука не подкопался, и я кукухой не отъехал.