Счастливое число Кошкиной (СИ)

А буря не просто надвинулась. Она хрустнула костяшками пальцев, рывком сдвинула стол в сторону и вцепилась мертвой хваткой в ворот моего халата, поднимая меня выше, вынуждая встать на цыпочки. Наши лица оказались в такой близости друг от друга, что мы могли почувствовать на губах, как сталкиваются его и мое дыхание, как они сплетаются и опаляют что-то гораздо глубже. Нависнув надо мной скалой, Денис прищурил и без того злющие глаза и распахнул их в удивлении, когда я не отстранилась, вымаливая пощадить, а сделала все наоборот. Мои пальцы прошлись по шее парня, запутались в его темно-соломенных волосах, не давая уже ему шанса отстраниться, а губы коснулись его плотно сжатых губ, целуя их так нежно, словно я боялась, что они могут разбиться от другого, более напористого поцелуя.

Мое сердце бабахнуло, разгоняя по телу сладкую негу, и забилось раз в сто чаще, а мгновение спустя, когда хрустальные губы простонали что-то неразборчивое и ответили, понеслось куда-то вприпрыжку.

Где я? Кто я? Не знаю. Не помню. Подумаю позже.

24. Без комментариев… POV. Геля.

— Нет.

Прохрипело сквозь туман у меня в голове, а после прозвучало уже увереннее:

— Нет!

— Что? — спросила я, недоумевая от того, что целовавшие меня губы превратились в упрямо сжатую линию, от которой вновь приморозило до самых пяток:

— Я сказал нет, — Денис рывком отрвал свою ладонь, пролезшую мне под халат, после убрал мои руки, отшатываясь назад выдохнул, тряся головой, и лёд его тона, кажется, остановил мое сердце. — Это не самый лучший способ удержать комнату, Геля. Нет! — провел пальцами по своим губам, посмотрел на календарь на холодильнике и снова замотал головой. — Мы уже договорились, что до восьмого июня ты здесь живёшь. И я… Я вроде никуда тебя не гнал!

— Что? При чем здесь квартира? — сорвавшимся в шепот голосом спросила и шагнула к парню.

— Стой! — выкрикнул он, выставляя перед собой ладонь. — Стой и не подходи!

— Денчик, ты дурак? — растерянно выдохнула я, не понимая какая муха могла укусить его за задницу. — Ты… ты что… ты подумал… что я… из-за квартиры?

Мои губы задрожали, к глазам подступили слезы и потекли по щекам, когда парень мотнул головой а потом кивнул.

Где и что сделала не так, я не понимала. Шагнула было к Денису, заглядывая ему в глаза и ища в них ответ на один единственный вопрос — при чем тут квартира и договоренности, если мы — это мы, а квартира — всего лишь бетонная коробка, — и отступила назад, вцепляясь заледеневшими пальцами в ворот халата. Не нашла. И судя по всему объяснять свои слова парень не намеревался. Он развернулся, чиркнул маркером по календарю, ставя крест на квадратике с числом, а у меня от этих движений заныло сердце. Две черточки, словно ржавый скальпель, распороли крест накрест мою грудь и всунули в нее кусок льда.

— Ты идиот? — спросила, всхлипнув и тут же размазав по щекам слезы. Вздернула подбородок повыше, будто так смогу достучаться до него, и на последних каплях выплюнула уже уверенное. — Ты идиот! И козел! И кобелина! — оскорбления срывались с моих губ одно за другим, но отскакивали от непрошибаемой стены горошинками, а мне так хотелось ударить побольнее, чтобы Денис хотя бы на секундочку почувствовал то, что почувствовала я, когда услышала это на голову раненое “нет”. — Теперь все понятно! — выпалила и изобразила насмешливую улыбку.

— И что тебе понятно?

— Почему от тебя Крыся сбежала! — ответила, увидела в серых глазах протестующую вспышку, но не дала даже шанса оправдаться или вставить хоть слово. — От таких козлов все бегут! А ты — козлина та еще! — хватанула воздуха, дернула подбородком в сторону плиты и выплюнула едкое. — Вызвался готовить? Готовь! Я тогда, так и быть, выгуляю за тебя Текилу.

— Кто козлина? — прошипел Денис. Двинулся в мою сторону, скрежеща зубами и застыл, услышав мое:

— Ты! — развернулась и на негнущихся ногах поковыляла в свою комнату, свистнув собаку. — Текла, гулять!

Проходя мимо приоткрытой двери в ванную, грохнула ими, закрывая. Услышала испуганный вскрик, следом гремящее и злющее:

— Открой дверь, Кошка! У Луки клаустрофобия, дура!

Приласкал так, что волосы на загривке встали дыбом, но я все же вернулась и приоткрыла дверь, зачем-то заглянув в ванную, где побелевший Лукашик с полотенцем на бедрах уже отстукивал зубами частую дробь, шальными глазами ища выход.

— Извини, — выдохнула ему и чуть не умерла, когда с кухни донеслось убийственное:

— Крис? Привет, малыш. Приезжай вечером. Кажется мы затянули с войной.

Я разревелась лишь дойдя с собакой до пустыря, куда топала на каком-то автопилоте. Плюхнулась на пенек, отцепила карабин поводка, отпуская корги побегать, и завыла в голос. Где и что я сделала не так? При чем тут квартира? И зачем, зачем он позвал Крысу?