Счастливое событие

Наблюдая за Леа, я говорила себе, что всем нужен кто-то, о ком можно заботиться. В каком-то смысле, каждый из нас кем-то любим. Иначе выживать было бы очень трудно. Наблюдение за ребенком дает представление о структуре личности, ее формировании в раннем возрасте и о том, как неправильным обращением можно нанести непоправимый ущерб. Заботиться о ней — означает правильно ее выстраивать. Ребенок растет благодаря любви.

Здесь любая мелочь становится важной, как закон. Без правил и барьеров ребенок не развивается. И красота — обязательно нужно прививать любовь к красоте, потому что ребенку нравится это. Леа любила музыку, она с удовольствием слушала ее, отбивая такт каким-нибудь предметом и стараясь попасть в ритм. Дочь еще не могла говорить, но уже пыталась петь, издавая мелодичное мычание. Слова для нее были неважны — она повторяла интонации. Музыка — это первый язык человека.

Леа научилась приветствовать меня улыбкой. Она улыбалась во сне и при пробуждении. Улыбка, загадка улыбки новорожденных… Нам еще многому предстоит научиться: раскрыть тайну человеческих лиц и в особенности улыбки ребенка, словно квинтэссенции чего-то другого. Это возможно, потому что существует коммуникация, общение между двумя людьми, и я уверена, что многие философы заблуждались, поскольку не имели собственных детей. Сократ, Кант, Сартр — ни у кого из них не было детей, а значит, и возможности понять жизнь, несхожесть людей, любовь, ненависть, безумие, утрату чувства реальности, а также то, что чаще всего первой нашей эмоцией при взгляде на человека (Руссо об этом знал) является жалость. Когда Леа плакала или о чем-то просила, когда она была далеко от меня, было жалко ее. Жалость прекрасна. Это не первая стадия человечности, возможно, она является инстинктивным чувством, но зато наиболее священным из всех. Именно оно требует от нас остановиться и взглянуть на другого, почувствовать его и сделать так, чтобы он почувствовал тебя. Ощутить его горести, надежды и, словно в священном сочувствии, склониться к нему, протянуть руку, прижать к своей груди. Это глубинное, изначальное, воистину человеческое чувство. Материнская грудь — это олицетворенная щедрость. Жалость — сыновняя любовь.

Леа научила меня воодушевлению. Когда она видела что-то, что ей нравилось, она вся буквально заходилась от восторга. Дочь научила меня ценить удовольствия. Она переживала свое удовлетворение полностью. Малышка научила меня и тому, что нужно доверять, чтобы принимать. Когда незнакомый человек протягивал ей что-нибудь, она не брала. Принимать труднее, чем отдавать.

Леа действительно перевернула всю мою жизнь. И однако, она была всего лишь ребенком. Дочь забрала все мои ресурсы, истощила силы, устроила мне универсальную очную ставку — с готовностью к утратам, нежности, самопожертвованию. Она разрушила меня и воссоздала заново. Фактически я была ее дочерью, ее творением.

36

Я прослушала автоответчик, чтобы проверить, нет ли от Николя сообщений. Сообщение было, но не от него — звонил Флоран, чтобы пригласить меня на коктейль, который устраивали его знакомые издатели.

Я оделась, уложила волосы, накрасилась и не узнала себя в зеркале. В черном вечернем платье, со струящимися волосами, подведенными глазами и темно-розовыми губами, я выглядела настоящей женщиной. Я вышла из дому и отправилась на коктейль, который состоялся в отеле «Лютеция». Здесь на первом этаже была толпа журналистов, пресс-атташе и прочих гостей, толпившихся вокруг столиков с шампанским и пирожными. Когда Флоран меня увидел, он буквально растолкал всех окружающих, чтобы быстрее подойти. Мне льстило такое внимание. Появилась признательность ему, потому что я вновь ощутила себя красивой.

Когда прием закончился, Флоран предложил отвезти меня поужинать, и я согласилась. Мы отправились в «Каза ди Габано» в Сен-Жермен. Я заказала мохито — первый с тех пор, как сообщила Николя о своей беременности. Сейчас мне казалось, что это было в другой жизни.

— Вы очень красивая, Барбара. Такая изящная, такая чувственная… Не позволяйте, чтобы ваша молодость прошла бесследно. Нужно пользоваться моментами… Они могут быть прекрасны, вы знаете… Мне хотелось бы отвезти вас куда-нибудь.

— Куда-нибудь? Но куда?

— Не знаю… Скажем, в Италию. Если хотите, в этот уик-энд поедем в Венецию. Только вы и я. Не беспокойтесь о расходах — я возьму все на себя.

— В Венецию… что ж, почему бы нет?.. Или нет, лучше не в Венецию. Куда-нибудь еще.

— Да, согласен… Вы правы, Венецию уж очень расхвалили.

— А как ваш ребенок, Флоран? С кем вы его оставите?

— В эти выходные он со своей матерью. У разведенных пар обычно принято, чтобы ребенок проводил уик-энды с каждым из родителей по очереди.

Звучала кубинская мелодия. Я потягивала свой мохито, глядя в голубые глаза Флорана. Новая любовь? Почему бы нет?.. Разве жизнь — это что-то иное, кроме последовательности отношений?