Счастливого Рождества, Тони!

Я в нескольких словах объяснил Вэнсану, зачем ищу беглого инженера.

— Коли Испур говорит «надо помочь», так и я не стану перечить, месье Лиссей. Тот тип приехал сюда утром. Ко мне его послал Байгорри. Клиент объяснил, что на дороге сломалась машина, а ему до зарезу надо попасть в Испанию. Мы, как вы знаете, не задаем лишних вопросов. Кстати, он и оделся точь-в-точь так, как требуется для подобной прогулки.

— А не могли бы вы мне его описать?

— О, я его хорошо запомнил!

И Вэнсан Изочес набросал портрет, по моим понятиям вполне отвечавший описанию Марка Гажана. С этой минуты я уже не сомневался, что инженер удрал за границу, собираясь продать досье иностранным агентам.

Вернувшись в Бордо, я первым делом заехал в гараж к Сальваньяку и рассказал ему, что полиция нашла машину Гажана, а сам инженер несомненно сбежал в Испанию.

— Короче, наше дело глухо? — буркнул мой коллега.

— Ну, это решать не мне.

— Сегодня едете в Париж?

— Сегодня же вечером. Ребята из спецбригады попытаются выяснить, существует ли тут какая-нибудь шпионская сеть и не она ли помогла Гажану смыться, а расследование убийств Тривье и Сюзанны Краст передадут сыскной полиции.

— Так мы с вами больше не увидимся?

— Что ж… в ближайшее время — вряд ли… Я был чертовски рад с вами познакомиться, старина.

— Я тоже. Это напомнило мне старые добрые деньки.

Мы обменялись крепким рукопожатием, и я, оставив «воксхолл» хозяину, уже на такси поехал в больницу к Лафрамбуазу.

Инспектор выглядел как нельзя лучше. Ему я тщательнейшим образом описал все подробности расследования в Саре.

— Если когда-нибудь у вас в тех краях возникнут неприятности, не забудьте передать от меня привет Испуру. Старик наверняка сделает для вас все, что сможет, — закончил я, считая, что моя миссия уже завершена и остается лишь сказать «до свидания». Но Иеремия покачал головой.

— Екклесиаст учит нас: «…чужая жена — тесный колодезь; она, как разбойник, сидит в засаде и умножает между людьми законопреступников… глаза твои будут смотреть на чужих жен, и сердце твое заговорит, развратное, и ты будешь как спящий среди моря и как спящий на верху мачты»[8], — спокойно заметил он.

— Превосходно! И что же вы хотели этим сказать, любезный Иеремия?

— Да только то, что вы не желаете копнуть поглубже, поскольку версия о бегстве Гажана снимает подозрения с его супруги.

— Лафрамбуаз, дружище, боюсь, вы начинаете здорово давить мне на психику!

— Представьте себе, догадываюсь!

— Но откуда у вас такое озлобление против Эвелин Гажан?

— Во-первых, я вообще не доверяю женщинам, а во-вторых, хоть вы и уверены в обратном, по-моему, она по шею увязла в этой истории.

— Но у вас же нет никаких оснований…

— Есть! Два убийства и парочка покушений!

— Неужели вы думаете, будто она могла…

— Понятия не имею, как, впрочем, и о том, насколько мадам Гажан не виновна в преступлениях, которые стали возможными только из-за ее длинного языка. Откуда мне знать, Тони, нарочно она наболтала лишнего или случайно?

— И что дальше?

— Мне казалось, Тривье — ваш лучший друг?

— Оставьте меня в покое! В любом случае я обязан вернуться в Париж с отчетом, а оттуда меня, возможно, пошлют разыскивать Гажана в Испанию. Прощайте!

— Вы не хотите пожать мне руку?

— Да, конечно…

Однако я невольно сказал это так холодно, что Иеремия с грустной улыбкой заметил:

— Сдается мне, мы еще не завтра начнем работать в одной упряжке под началом вашего босса, а?

У меня не хватило мужества возразить.

Узнав меня, Эвелин попыталась немедленно захлопнуть дверь перед моим носом. И не сумей я доходчиво объяснить, что пришел сообщить очень важные сведения о ее муже, она ни за что не впустила бы меня в дом.

— Ну, чего вы еще хотите?

— Попросить у вас прощения.

— Прощения?

— За то, что я вас подозревал.

— Вот уж поистине странная метаморфоза!

— Она стала возможной только потому, что отыскался след вашего супруга.

Эвелин, тихонько вскрикнув, прижала руку к груди.

— Вы… вы нашли Марка?..

— Во всяком случае, его машину… Ваш муж оставил ее неподалеку от Сара.

— И что это значит?

— Что он бросил машину, собираясь перейти границу. Впрочем, я разговаривал с проводником — он высказался на сей счет совершенно недвусмысленно. Так что вам придется смириться с мыслью, что муж покинул вас и сбежал за кордон, мадам.

Эвелин посмотрела на меня с любопытством.

— У меня такое ощущение… что вас это радует…

— Совершенно верно.

— Но почему? Чего ради?

Неожиданно для самого себя я решил разом сжечь корабли.

— Потому что я люблю вас!

Мадам Гажан нервно рассмеялась.

— Странная любовь… для начала вы оскорбляете предмет своей страсти самыми дикими… чудовищными подозрениями…

Одним прыжком я оказался рядом с Эвелин на диване и схватил ее руки в свои.