Счастливы неимущие (Евангелие от Матвея). Судебный процесс Березовский – Абрамович. Лондон, 2011/12

В-третьих, ему нужно будет доказать в контексте РУСАЛа, что господин Абрамович нарушил свои обязательства номинального держателя акций путем продажи акций РУСАЛа господину Дерипаске. Если эти акции не были предметом траста, то необходимо доказать, что на встрече в «Дорчестере» была достигнута договоренность, что никто не имел права продавать доли без разрешения других сторон.

В-четвертых, относительно РУСАЛа господину Березовскому нужно будет доказать, что существует какая-то причина, почему соглашения о взаимном освобождении от обязательств не должны иметь юридической силы в соответствии с их положениями. Потому что, как он заявляет, он был истинным выгодоприобретателем, стоящим за этими договорами.

Все эти вопросы, за исключением последнего, — это вопросы факта. Все они критическим образом зависят от показаний господина Березовского относительно тех событий, по которым нет никаких письменных доказательств.

Учитывая большое количество аномалий в версии господина Березовского, Ваша Честь должна в очень большой степени быть уверенной в качестве его воспоминаний, объективности и правдивости того, что он говорит как свидетель, чтобы принять его позицию. На самом деле с тем, как господин Березовский придумал свое дело, и с тем, как он давал свои показания, имеется масса проблем. И некоторые из этих проблем распространяются также и на показания его свидетелей, особенно доктора Носову и господина Глушкова.

Мы утверждаем, что господин Березовский постоянно и специально давал лживые показания. Есть масса случаев, когда можно с легкостью доказать, что он придумал факты, в которые он не верил или в отношении которых он знал, что они лживы. И эти факты совершенно невозможно принять на веру с его слов без соответствующего подкрепления с чьей-либо стороны, кроме самого господина Березовского.

Сложилась такая схема, когда он свои утверждения приспосабливает под те факты, которые ему нужно доказать.

Он думает (и на самом деле ошибочно), что в 1995 году он и господин Патаркацишвили или подконтрольные им компании были законными собственниками акций «Сибнефти». Поэтому для того, чтобы объяснить, как эти акции оказались у компаний господина Абрамовича, он заявляет, что была четкая договоренность в 1996 году о передаче этих акций господину Абрамовичу, чтобы он их держал от их имени. Далее выясняется, что компании господина Абрамовича всегда владели этими акциями и держали их, и поэтому позиция господина Березовского о соглашении 1996 года вдруг меняется, для того чтобы учесть и этот новый факт.

Ему сказали, что угрозы не являются предметом судебной защиты, если они являются просто предупреждениями относительно того, что будет делать третья сторона. И сразу же он утверждает, что то, что ему сказали на Кап д’Антиб в декабре 2000 года, и то, что было сказано господину Патаркацишвили в Мюнхене в мае 2001 года, было на самом деле воспринято им как угроза.

В заявлениях прессе в 2003 году и впоследствии господин Березовский постоянно утверждает, что господин Абрамович заставил его продать его долю в «Сибнефти», сказав ему, что связь господина Березовского с компанией подвергала саму компанию атакам со стороны государства.

Это и оставалось позицией господина Березовского вплоть до подачи в суд второй версии обстоятельств искового заявления в сентябре 2007 года, когда он вдруг понял, что вряд ли это будет рассматриваться как угроза неблагоприятных действий со стороны господина Абрамовича, потому что вряд ли господину Абрамовичу захочется наносить ущерб интересам своей собственной компании. Поэтому угроза вдруг становится чем-то совсем иным, а уже не угрозой в отношении компании, но уже угрозой по отношению к интересам господина Березовского в этой компании.

Тогда он понимает, что ему сложно будет убедить английский суд, что к договоренностям относительно алюминиевых активов в 2000 году применялось английское право, и ему сообщают, что по российскому праву его иск в отношении РУСАЛа обречен на неудачу, как он сам признает с точки зрения российского права. И вдруг он говорит, перед лицом ходатайства о прекращении производства по делу, что он вдруг вспомнил, что стороны недвусмысленно избрали английское право для применения по этой сделке.

Конечно, то, что позиция стороны по делу меняется и дополняется в ходе сложного судебного разбирательства, является нормальным. И возмущение другой стороны по делу, вызванное этими изменениями, зачастую наигранно. С этим я полностью согласен. Но то упорство, с которым господин Березовский меняет свои воспоминания о фактах, слишком поразительно, чтобы не обратить на это внимания.