Счастливы неимущие (Евангелие от Матвея). Судебный процесс Березовский – Абрамович. Лондон, 2011/12

О.: Я видел господина Абрамовича первый раз в 1995 году в частном доме в пригороде Москвы, вместе с господином Березовским. Он там был в очень неофициальной семейной атмосфере, я снова видел господина Абрамовича с семьей, если я правильно помню, в 1997 году в Клоше де ла Гаруп, на Антибах, и две семьи отдыхали вместе, так что у меня сложилось впечатление, что они были очень хорошо знакомы и были друзьями. Я вот пытаюсь теперь вспомнить и другие случаи, когда я их вместе видел, под конец достаточно официальные были отношения.

Г-н Рабиновитц: Спасибо.

Судья Элизабет Глостер: Но когда обе семьи проживали или отдыхали на Антибах, создалось ли у вас впечатление, что они вместе проводили время в отпуске достаточно много?

О.: Ну может быть, не то что отпуск проводили вместе, они просто рядом друг с другом были.

Судья Элизабет Глостер: Спасибо, у меня нет больше вопросов.

Г-н Рабиновитц: Ваша Честь, следующий свидетель, которого вызываем, — это госпожа Горбунова.

Г-н Сампшн: Госпожа Горбунова, когда вы в последний раз встречались с господином Смоленским?

О.: 5 сентября 2011 года.

В.: И что вы с ним обсуждали?

О.: Те показания, которые давал в пользу Бориса для «Страйк-Алто». Показания, которые он пытался дать через Skype нашим адвокатам.

В.: И что вы сказали об этом?

О.: Я или он? Кто сказал? Я по этому поводу ничего не говорила, я просто получила информацию.

В.: Вы говорите, что вы обсуждали эти вопросы. Скажите, что обсуждалось и что было сказано?

О.: Я спрашивала, как это происходило, как сам процесс происходил. Я его спросила, готов ли он еще раз дать показания и подписать их.

В.: И что он ответил?

О.: Он сказал, что готов встретиться с нашими адвокатами на следующий день.

В.: Вы сказали господину Смоленскому, что вы не хотите, чтобы он помогал господину Абрамовичу в данном разбирательстве. Вы бы не хотели, чтобы он помогал?

О.: Нет, это невозможно. Я не знала, что он ему помогает.

В.: Но вы хотели его отговорить от того, чтобы он это делал?

О.: Нет.

В.: И вы заявили господину Смоленскому, что ваша финансовая ситуация ухудшится, если Березовский проиграет дело, поэтому вы хотели бы, чтобы господин Смоленский не помогал господину Абрамовичу.

О.: Я этого не говорила.

В.: А я вам говорю, что именно так вы и сказали.

О.: Это ваше предположение. Я говорю то, что было.

В.: У вас есть финансовая заинтересованность в исходе этого дела, госпожа Горбунова?

О.: Что вы имеете в виду?

В.: Если господин Березовский выиграет дело, на вас это финансово повлияет в благоприятную сторону?

О.: Естественно.

В.: Объясните, как? Каким образом?

О.: Потому что мы — семья.

В.: Вы свои личные деньги одалживали господину Березовскому?

О.: Нет. Когда-то он положил на мой счет деньги, и, когда ему понадобилась финансовая помощь, я их просто вернула. Я не считала, что это мои личные деньги, я считала, что это деньги нашей семьи.

В.: Между собой вы договорились, что он вам их вернет, если он выиграет это дело?

О.: Мы так не договаривались, но мне кажется, это естественно предположить.

В.: Верно ли я считаю, что господин Березовский часто с вами говорил о вопросах этого дела?

О.: И об этом тоже.

В.: За последние несколько лет, несомненно, господин Березовский часто вам говорил, что он считает, что господин Абрамович его оклеветал.

О.: Я сама при этом присутствовала, поэтому подтверждение господина Березовского мне не нужно было для этого.

В.: Но вы не слышали, так вы показываете, по крайней мере, подробных обсуждений, при которых, как вы говорите, вы присутствовали?

О.: Подробно не слышала, но первых 15 минут было достаточно для того, чтобы понять, что это шантаж.

В.: Посмотрите, пожалуйста, на ваши первые показания. В 39-м параграфе вы нам говорите, что мужчины сидели на одном углу обеденного стола на террасе, а вы на другом. «После этого я зашла в дом через 10–15 минут, поскольку было холодно». И в следующем параграфе вы говорите, что Роман очень по-другому вел себя на этой встрече по сравнению с тем, как он вел себя раньше. «Обычно он относился к Борису с уважением, скромно, но во время этого посещения он смотрел на Бориса свысока, как будто делал ему огромное одолжение. И я слышала, как мужчины говорили о Борисе, о его и Бадри долях в ОРТ. Я помню, что Роман говорил, что правительство хотело заплатить гораздо меньше за акции ОРТ, чем он собирался заплатить. И только благодаря ему они заплатили бы больше. И мне кажется, Роман также сказал, что он лично платил часть цены продажи, поскольку его уже достала эта история с Борисом и Бадри». Далее вы говорите: «После этой встречи Борис был в бешенстве». Что вы лично слышали из беседы между этими тремя мужчинами? Почему вы подумали, что это был шантаж, что заставило вас так подумать?

О.: Во-первых, я знала, о чем будет разговор. Самый главный вопрос, который обсуждался, это то, что Николая Глушкова посадили в тюрьму. А все остальное было следствием этой ситуации.