Счастливые девочки не умирают

На смену мистеру Ларсону пришла миссис Хёрст. Невысокая и худощавая, как десятилетний мальчишка, она одевалась в детском отделе универсама, отдавая предпочтение пыльно-желтым штанам и рубашкам пастельных оттенков. Со спины ее запросто можно было принять за приставучего младшего братца одного из старшеклассников. Ее дочь училась в выпускном классе и уже обеспечила себе место в престижном Дартмутском колледже, и поэтому – а еще потому, что у нее был длинный нос и густые тени под глазами, – сначала показалась мне безобидной заучкой. Однако, годами страдая от презрения со стороны школьных красавиц и парней, даже не смотревших в ее сторону, она сделалась отъявленной сплетницей. Ее мать, восседавшая теперь за учительским столом вместо мистера Ларсона, невзлюбила меня с самого начала.

Миссис Хёрст впервые напустилась на меня в тот день, когда кто-то принес в класс пончики. Она разрезала их пополам, хотя изначально в коробке было одиннадцать пончиков, а нас – девять человек. Как минимум по одному целому пончику на каждого. Должно быть, миссис Хёрст хотела, чтобы каждый попробовал несколько пончиков с разной начинкой, решила я, и взяла полпончика с кремом и половинку с сахарной посыпкой.

– Тифани, – неодобрительно цокнула языком миссис Хёрст. – Не жадничай. Оставь и другим немного.

Ее слова прозвучали как мягкий укор, однако кое-кто сдержанно хихикнул. Класс, состоявший сплошь из отличников, метящих в университеты Лиги Плюща, был для миссис Хёрст не самой благодарной аудиторией, но она довольствовалась, чем могла (хотя у дегенератов, которые собирались в классе химии, она бы имела больший успех).

От нее не укрылось, что я дружу с Артуром. Надо сказать, что Артур открыто считал себя умнее всех в классе – включая преподавателя, – а потому действовал миссис Хёрст на нервы еще больше, чем я.

Однажды, после того как миссис Хёрст долго и путано объясняла классу, что такое приложение, Артур нацарапал на клочке бумаги свой собственный пример и передал записку мне. Мы постоянно обменивались записочками, не только на уроках, но и в столовой, где ничто не мешало нам просто поговорить. «Миссис Хёрст, горе-училка…» – начиналась записка. Я громко заржала и тут же зажала рот рукой. Поздно. Все вздрогнули и оцепенели, включая миссис Хёрст. Она обернулась через костлявое плечо и долго буравила меня взглядом. Вокруг маркера, кончик которого застыл на доске, расплывалось кроваво-красное пятно, как вокруг огнестрельного ранения.

– Знаешь что? – Она протянула маркер в мою сторону. – Иди-ка сюда, помоги мне.

Любой другой на моем месте, почуяв неотвратимое унижение, избалованным жестом ученика привилегированной школы скрестил бы руки на груди и отказался вставать из-за парты. Лучше принять бой в кабинете завуча, чем краснеть перед сверстниками. Но я не успела вытравить из себя пресловутое христианское смирение и беспрекословно повиновалась. Отлепившись от парты, я поплелась к доске, как осужденный на эшафот, чувствуя на себе косой взгляд Артура.

Миссис Хёрст сунула мне маркер и отодвинулась в сторону, освободив место у доски.

– Подберем пример, – сладко пропела миссис Хёрст, обращаясь к классу, и резко повернулась ко мне. – Пиши.

Я поднесла маркер к доске и застыла в ожидании.

– «Тифани…»

Я вопросительно взглянула на миссис Хёрст из-под поднятой руки.

– Пиши-пиши, – проворковала миссис Хёрст. – «Тифани».

Я записала на доске свое имя, чувствуя, как холодеет в животе.

– Запятая, – продолжила миссис Хёрст.

Я заякорила свое имя запятой и приготовилась дальше писать под диктовку.

– «…мышка-дурнушка, запятая…»

Класс ахнул – то ли в ответ на слова миссис Хёрст, то ли на злобное Артурово «Ах ты, тварь». В следующую секунду Артур вскочил на ноги, обошел парты и угрожающе приблизился к миссис Хёрст. Должно быть, ей стоило незаурядных усилий сохранять морду кирпичом, видя, как на нее прет стокилограммовая туша.

– Артур Финнерман, немедленно сядь на место сию же секунду, – захлебнулась миссис Хёрст в путаной, лексически избыточной тираде и отпрянула назад, когда Артур подошел к ней почти вплотную, заслонив меня собой, как верный пес.

– Кем ты себя возомнила, свинья тупорылая? – прошипел Артур, тыча пальцем ей в лицо.

У миссис Хёрст перехватило дыхание.

– Артур. – Я коснулась его руки – она была очень горячей.

– Боб! – заверещала миссис Хёрст. – Боббб! Боббб! – вопила она как заведенная.

В комнату ворвался мистер Фридман, преподаватель английского из соседней аудитории, с огрызком яблока в руке. Вид у него был совершенно обалдевший.

– Что такое? – промямлил он набитым ртом.

– Боб, – судорожно глотнув воздух, сказала миссис Хёрст и приосанилась, осмелев в присутствии своего хилого заступника. – Помоги мне препроводить мистера Финнермана в кабинет мистера Райта. Мистер Финнерман угрожал мне расправой.

– Да ты, оказывается, та еще стерва, – рассмеялся Артур.