Счастливые девочки не умирают

Потому что, когда тебе двадцать восемь лет и швейцар помогает тебе выйти из такси и услужливо распахивает перед тобой двери твоего дома в Трайбеке, а впереди у тебя свадьба с Люком Харрисоном на острове Нантакет – это успех. А если в двадцать восемь ты все еще не замужем, при этом ни капельки не похожа на Нелл и подыскиваешь себе такие же ботильоны на аукционах в интернете, чтобы остались деньги заплатить за электричество, – ты неудачница из второсортного фильма.

– Потому что я его люблю, – вслух сказала я.

– Как мило, – невинно пропела Нелл. Но я-то хорошо ее знала, чтобы понимать – она нарочно выбрала именно эти слова.

Я кивнула в знак прощения.

Воцарилась неровная, гудящая тишина, как за окном моего дома в Пенсильвании, к которой я привыкла настолько, что ошибочно принимала ее за настоящую тишину.

– Почему так «шумно»? – сморщилась Нелл.

Теперь моя школьная подруга Лея вышла замуж, родила девочку и забрасывала свою ленту в Фейсбуке фотографиями младенца, разодетого в розовое с головы до пят…

Нелл молитвенно сложила руки.

– Знаешь, окружающим плевать на тебя в гораздо большей степени, чем ты думаешь. – Она рассмеялась. – Да, нелестно. Я имела в виду, что тебе не надо никому ничего доказывать, как ты себе внушила.

В таком случае мне пришлось бы вернуть залог – свадебное платье от Каролины Эррера, скучающее в шкафу, – и сниматься в документальном фильме без обручального кольца, внушительного свидетельства моей подлинной значимости, недооцененной в прошлом.

– Нет. Не внушила.

Нелл продолжала сверлить меня взглядом чернильно-черных глаз.

– Подумай. Хорошенько подумай. Чтобы не совершить большую ошибку.

– Приехали, – горько рассмеялась я. – И это говорит человек, который научил меня дергать людей за ниточки.

Нелл беззвучно зашевелила приоткрытыми губами. Казалось, она неслышно повторяет мои слова, чтобы понять смысл фразы. Огорченное выражение мигом слетело с ее лица, и глаза изумленно округлились.

– Я-то думала, что тебе нужно все это. – Нелл судорожно описала руками круг в воздухе, подытоживая «все это», составляющее мою теперешнюю жизнь. – Я-то думала, что тебе нужен Люк. Что ты счастлива в этом цирке. – Она звонко приложила ладонь к щеке и пробормотала: – Господи, Ани. Если это не так, одумайся!

– Знаешь? – Я сложила руки одну над другой. Один барьер над другим, чтобы не допустить ее в святая святых. – Я надеялась, что в твоей компании мне станет легче. А не наоборот.

Нелл выпрямила спину и бойко затараторила:

– Ладно, Ани. Люк – парень что надо. Он понимает тебя, как никто другой, и не ждет, что ты изменишься и подстроишься под его вкусы. Бог мой, какое счастье, что тебе достался такой мужчина.

И она торжествующе сверкнула глазами.

У столика появился наш симпатичный официант с корзинкой в руках.

– Прошу прощения, – промямлил он. – Хлеб нужен? Хотя, наверное, нет.

Нелл одарила его ослепительной, яростной улыбкой.

– Хлеб? Обожаю хлеб!

Официант заметно повеселел от ее любезности. Его щеки разрумянились, глаза заблестели, взгляд заострился, как у всех, кого Нелл осыплет звездной пылью. Неужели он ничего не почувствовал, когда поставил между нами на стол корзинку? Не почувствовал, как в заряженном воздухе угрожающе потрескивают искры?

Шли недели, потихоньку уводя лето из Нью-Йорка. В сентябре жара наконец пошла на убыль. Съемки начинались ровно по графику, независимо от того, готова я к ним или нет. Наступил день примерки. Портниха изумилась, увидав, что между моей талией и лифом платья сорокового размера можно свободно просунуть руку. Когда я только заказывала платье, мне посоветовали взять сороковой размер, и я поначалу заупрямилась.

– Свадебные платья шьют по особой размерной сетке, – убеждала меня продавщица. – В магазинах повседневной одежды вам предложат тридцать шестой или даже тридцать четвертый размер, что соответствует свадебному платью сорокового или даже сорок второго размера.

– Только не сорок второго, – ужаснулась я, заодно дав этим понять, что никогда не буду покупать себе одежду в «магазинах повседневной одежды».

В четверг вечером мне предстояло отправиться «домой» в Мейн-Лайн. Съемки начинались в пятницу. В помещении школы снимать не разрешили, что, как ни странно, подействовало на меня успокаивающе. Дирекция школы опасалась нежелательной огласки, которой была чревата моя история. Значит, фильм будет освещать события с другой точки зрения, близкой к моей. Мне хотелось узнать, кого еще пригласили сниматься, кроме Эндрю, но продюсеры оставляли мой вопрос без ответа.

Накануне отъезда я совершила набег на редакционную гардеробную и отобрала темные вощеные джинсы, несколько шелковых блузок, замшевые ботильоны на каблуке – не высоком, но и не плоском. Редактор раздела «Аксессуары» одолжила мне очаровательную цепочку из розового золота со скромной бриллиантовой подвеской. Она будет выгодно – и со вкусом – смотреться на экране. Тем же вечером в парикмахерской мне сделали объемную укладку, придав волосам несколько растрепанный вид. Я хотела выглядеть просто и дорого.