Счастливые дни в аду

Впервые с того момента, как он узнал правду, Гарри почувствовал в груди неопределенное теплое чувство. Это было так… хорошо и грустно одновременно.

«Твой отец». Дамблдор сказал так прозаично и естественно, что это вызвало в нем какую-то родственную причастность.

«Твой отец». «Она любила твоего отца». Квайетуса, не Джеймса. Гарри плотно закрыл глаза. Он почувствовал, что комната вокруг закружилась.

«Твой отец». Его мертвый отец. Почему все это всегда случается с ним? Так или иначе, он принял этот факт несколько дней назад, когда выяснил это вместе с Северусом. Но тогда это в основном означало, что он и Северус – родственники. Ему понравилась мысль о родстве с Северусом, но он никак не мог принять мысль о Квайетусе, являвшемся его отцом. Это казалось таким невероятным. Таким далеким. Но естественные слова Дамблдора поразили его прямо в сердце. Так что он был уверен. Квайетус. Человек, о котором он никогда раньше не слышал.

– Она запретила Вам рассказывать мне правду, не так ли? – внезапно Снейп показался ужасно усталым. – Она думала, что я ненавидел Квайетуса… потому что никогда не посещал его могилу…

– Возможно, это было одной из ее причин, я не знаю, она никогда не упоминала об этом.

– Тогда в чем была ее проблема со мной? – вздохнул мастер зельеварения.

– Она знала, что ты был Пожирателем Смерти, Квайетус рассказал ей. И она не поверила мне, когда я настаивал, что сменил сторону. Она видела, что ты убил трех детей, и испугалась тебя. Она сказала, что не хочет, чтобы ты имел какое-либо влияние на Гарри. Она боялась, что ты приведешь его на темную сторону или заставишь присоединиться к Волдеморту.

– Я никогда не заставлял бы его, даже если бы все еще был Пожирателем Смерти! – смертельно побледнел Снейп. – Также как никогда не пытался заставлять Квайетуса. Никогда!

– Я знаю, Северус. Она, однако, была подозрительной. И я думаю, что она также боялась твоей семьи…

– Неудивительно… – мрачно пробормотал профессор. – Но Вы, Альбус, после ее смерти могли сказать мне…

– Ты был в Азкабане, Северус. С другой стороны, я не мог нарушить свою клятву. Я также не хотел, чтобы Гарри вырос слишком испорченным…

Именно в этот момент двое взрослых заметили, что с Гарри что-то не так. Он не участвовал в их беседе, только молча сидел на диване, его глаза были закрыты, а слезы бежали по лицу.

– Что случилось, Гарри? – встревожено спросил Снейп.

Гарри, чтобы ответить, пришлось бороться со слезами и икотой.

– Это так ужасно… Я никогда его не видел… Я никогда не знал о нем. Я даже не похож на него. И он – мой отец, который умер до моего рождения, – он покачал головой. – А Вы говорите о нем так… естественно, как… как… – он был по-настоящему сердит на себя за проявленную слабость, но просто не мог закончить высказывание. Слезы душили его, и он прикусил губы, чтобы не зарыдать в голос.

Снейп внезапно встал.

– Минутку, – сказал он и вышел из комнаты. К счастью, Дамблдор не произнес ни слова, и Гарри сумел немного успокоиться к моменту возвращения Снейпа с коробкой в руке. Он сел рядом с мальчиком и положил ее ему на колени.

Гарри вопросительно поднял глаза.

– Фотографии… – вздохнул Снейп.

Гарри в полной тишине открыл коробку дрожащими руками. Снова фотографии, только фотографии, ничего больше. У него было МНОГО фотографий… но не было ЖИВЫХ родителей. Только изображения и воспоминания. А теперь – снова воспоминание, чтобы добавить его к остальным…

К концу жизни у него будет множество фотоальбомов, полных изображений мужчин и женщин, которых он никогда не знал, саркастически подумал он.

Затем он увидел его. Он стоял рядом с Северусом: красивый высокий мальчик, хотя и не столь высокий, как его старший брат. Он действительно напоминал мастера зельеварения за исключением неизменной усмешки. Он просто стоял и застенчиво улыбался, но его глаза сверкали, как у Дамблдора, искры плясали в них и… да. Его окружала сила, бесспорная мощь, как у директора. Единственным различием было то, что сила Дамблдора не была очевидной кроме чрезвычайных ситуаций, как два месяца назад, когда он оглушил Барти Крауча. Его отец, с другой стороны, не был сердитым или каким-то возбужденным. Он казался спокойным и уравновешенным и действительно застенчивым, но, тем не менее, он излучал ту силу.

Внезапно Гарри задался вопросом, был ли он единственным, кто заметил эту особенность. Не поднимая взгляд от изображения, он мягко спросил:

– Он всегда казался таким могущественным?

Он смог услышать сбоку затрудненное дыхание Снейпа и сглатывание Дамблдора с кресла.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Северус в то же время, как Дамблдор произнес:

– Он не только казался могущественным, Гарри. Он был им. Он был… возможно, даже сильнее меня.