Счастливые истории

И однажды ЭТО произошло. На уроке она вдруг услышала, как из-под быстрых пальцев преподавателя выскакивают не «не пойми какие звуки», не отличимые друг от друга, а те самые до-ре-ми-фа-соль-ля-си-до…

Она сначала не поверила себе. Потрясла, как щенок овчарки, головой. Будто в ушах провернули ключик. Или убрали какую-то заслонку. Фильтр невидимый промыли.

Мир изменился.

Лена четко слышала разницу. До совсем не походило на ре. А перепутать ми и фа было невозможно.

Видимо, это отразилось в ее глазах.

Людмила Евгеньевна осознала момент и порывисто обняла ученицу.

А потом стала нажимать клавиши и спрашивать совершенно счастливым голосом:

– Что это?.. Так. А это? Отлично… А теперь?

И зажмурившаяся Елена пила звуки, как живую воду. Отвечая правильно. Ни одной ошибки.

На следующий день Елена принесла конверт с деньгами. Людмила Евгеньевна заглянула в него. Улыбнулась. И вдруг попросила всю сумму отдать на операцию мальчику из их школы. Протянула листочек с адресом:

– Им как раз не хватает.

Елена не спорила. Мальчик так мальчик. Спросила позже, почему, и услышала неожиданное:

– Я так почувствовала.

Людмила вообще много чувствовала. И доверяла этому. А руку мальчику отремонтировали в лучшем виде. Он вернулся к занятиям. Людмила Евгеньевна позже показала его Лене. Мол, смотри – играет. И как! Чудесно!

– Мы обе ему помогли. Здорово же?

Они занимались почти до момента Икс. Елена уже ушла в декрет. Учили детские песенки, колыбельные убаюкивающие и, наоборот, утренние бодрящие.

Елена тихо напевала по дороге в роддом, чем нервировала фельдшера «Скорой». Пела в зале на столе, чем удивляла видавших виды акушерку и врача.

У нее в душе распускались огненные цветы. В животе было очень горячо. Но совершенно ни капельки не больно.

Это называется самоанестезия. И у белых женщин считается огромной редкостью.

А вот в Америке индеанки, пока добрые янки их не покорили, не загнобили и не загнали в резервации, без боли рожали чуть ли не все поголовно. Может быть, легенды врут, конечно.

Елена быстро и также легко, без страданий родила и второго здорового ребенка. И третьего.

Пацаны все трое обожают голос мамы. Она почти любую работу по дому делает, напевая. И мечтает о дочке.

Офис? А зачем? Дела мужа так поперли в гору, что Елена сидит дома, занимается детьми, семьей, лишь немножко для карманных денег себе, да и чтобы профессию не забыть, настукивает по вечерам в программе на компе, ведет дела одной фирмы…

Муж говорит, что песни у его жены – волшебные. Поэтому ему и везет. Может, так и есть.

Натэла Зубченко. Алопетянка

Мир рассыпался в 15. Теперь она ненавидела ночи, забыв про спокойный сон. Ненавидела физкультуру, где ее тайна могла раскрыться в любой момент. Ненавидела игривый южный ветер, норовящий всем на свете показать, какой она стала. Она даже имя свое ненавидела. Венера. Богиня красоты. Смешно и горько.

Мама успокаивала, водила по врачам. Те радостно сверкали фальшивыми улыбками. Говорили, что все наладится. Вот еще эти витаминки. Вот эта процедурка. И еще одна, и еще. Ах, это все от стресса. Ах, сходите к психологу.

На первом курсе начались дикие головные боли. Она горько улыбалась, слушая привычное: «Ах, это все от стресса…» Куда же его деть, этот стресс? Если каждый пойманный взгляд взрывается внутри адреналином: «Что не так? Парик съехал? Теперь все знают?» Контроль. Тотальный контроль! Она так устала…

А еще она теперь не выносила рекламу и боялась мостов. С рекламных щитов на нее смотрели красотки с безупречными локонами. На мостах взгляд скользил вниз. Вода завораживала черной спокойной прохладой. И все чаще хотелось нырнуть в нее и забыть. Обо всем. Навсегда. Вот только маму жалко…

Все произошло как-то просто и обыденно. Не было фанфар и молний. Не было мгновенного узнавания. Все было не так, как пишут в романах. Знойное южное лето, фонтан в центре города. И спокойное: «Привет». Они знали друг друга давно. Симпатичный сын друзей ее родителей. Симпатичный. А она…

– Я – бракованная! – как с моста в Волгу.

Пусть уж лучше сразу. Сейчас она увидит в его глазах шок, который он будет мучительно пытаться скрыть. И от этого станет еще больнее. Но лучше так. Чтобы не мечтать…

– О чем ты?

– Знаешь, что такое алопеция?

– Нет. Расскажи.

– Я покажу.

И рука стягивает с головы парик…

– Вот. Ужас же. Правда?

И страх увидеть отвращение в его глазах. Что? Что он говорит? Что? Не может быть.

– Я тебя люблю.

В день свадьбы она, как все невесты, сидела в кресле у парикмахера. Волосы выросли. «Сила любви», – смеялась мама.

Она больше не смотрела вниз с моста. Смотрела в небо и видела звезды. Они не погасли, даже когда врач сказал: «Выбирайте». Беременность. Что может быть лучше? Ребенок! Их ребенок! И гормонально гарантированный стресс. И снова гладкая, без волос голова.

Когда брала дочку на руки в первый раз, трогала робкий пушок на ее головке, считала пальчики и смотрела в ошалело-счастливые глаза мужа, застарелая горечь перерождалась в смирение. Заплатить за ЭТО волосами?! Да сколько угодно!!! Но звезды все же подернулись облаками.