Счастливые сестры Тосканы

– Конечно, – не задумываясь, сказала я. – Ты должен приехать к нам в Треспиано. Пора уже познакомиться с моими родителями и братом.

Роза отошла от нас на шаг и выразительно на меня посмотрела:

– А не рано ли, Паолина?

Сестра явно хотела уберечь Рико от неприятных переживаний, но я была так счастлива, что ничего не замечала.

– Пожалуйста, приезжай к нам в субботу на обед. Мои родные обязательно тебя полюбят.

В глазах Розы мелькнул страх. Наши отец с матерью никогда бы не приняли Рико, для них он был нищим иностранцем, который ставил под удар будущее их дочери. И Роза это прекрасно понимала.

Глава 21 Эмилия

День второй. Венеция

Вторник мы проводим как завзятые туристы. Посещаем рынок на кампо Сан-Джакомето – это площадь, где находится самая старая церковь в Венеции. Поппи восторгается идеальными пропорциями выставленных в витрине сфольятелла – слоеных пирожных, которые напоминают по форме хвост лобстера, – и покупает всем по одному.

Я надкусываю угощение и киваю в сторону колокольни:

– Гляньте-ка на эти старинные часы.

– Только не вздумайте сверять по ним время. – Поппи промакивает салфеткой губы и смотрит на Люси. – Они красивые и эффектные, но все знают, что на них нельзя полагаться: такое в жизни случается сплошь и рядом.

Люси метким броском закидывает салфетку в урну. Она словно бы не уловила толстый намек Поппи.

– Значит, вы с Рико расстались, – осторожно говорю я, на ходу поправляя шарф.

Тетя со вчерашнего вечера ни разу не упоминала имени Рико. Я не хочу на нее давить, но очень уж хочется узнать, что было дальше.

Поппи смотрит на меня так, как будто не понимает, о чем это я толкую.

– Ну, ты ведь сама сказала, что твои родители никогда бы не приняли такого зятя.

Тетя останавливается на мосту и облокачивается на железные перила. Внизу проплывает гондола. На заднем сиденье обжимаются влюбленные, но гондольер не обращает на них никакого внимания.

– Мы с Рико никогда не расставались. Любовь никуда не делась из наших сердец, а значит, мы все еще вместе.

Люси смотрит на меня и закатывает глаза:

– Ага, кто бы сомневался.

Мы проходим мимо Галереи Академии, потом мимо театра «Ла Фениче».

– Это один из старейших и красивейших оперных театров в Европе, – говорит Поппи. – Он открылся еще в тысяча семьсот девяносто втором году.

– Скукота-а-а, – тянет Люси, играя в какую-то игру в моем телефоне.

Тетя хмыкает:

– Кто скучает, с тем и скучно.

Ближе к вечеру мы садимся на террасе в кафе «Флориан» – это самая старая кофейня в Италии и один из символов Венеции – и наслаждаемся аперитивом. В небо вспархивают голуби, а я придумываю сюжеты, которые могли бы развернуться на этой людной площади. Мы потягиваем Spritz veneziano – венецианский коктейль из просекко, «Апероля» и содовой, украшенный долькой апельсина. Коренастый мужчина с аккордеоном ходит между столиками, наигрывая неаполитанскую тарантеллу. Поппи притоптывает в такт одной ногой.

– La vita è bella! – Она поднимает свой бокал. – Жизнь прекрасна!

Я тоже поднимаю бокал:

– Лучшее время дня.

На тарелке закуска: итальянские оливки, сыр таледжо, инжир в панчетто и мини-сэндвичи с вялеными томатами и козьим сыром. Я отламываю кусочек таледжо.

– По легенде, именно в эту кофейню заглянул после побега из тюрьмы Казанова, – просвещает нас Поппи.

– Круто, – говорю я, разглядывая арочные окна с белыми подъемными шторами и кремовые тенты.

Красавцы-официанты в белых пиджаках с черными галстуками-бабочками снуют туда-сюда с подносами, удерживая их над своими широкими плечами.

– Да, – продолжает Поппи. – В восемнадцатом веке кафе «Флориан» было единственным, куда допускались женщины. Подозреваю, именно это и повлияло на выбор Казановы.

– Типичный козел, – говорит Люси. – Сунул-вынул-убежал.

За соседним столиком устроилась молодая итальянская пара. Они сидят так близко, что мы волей-неволей слышим их разговор. Мужчина лет тридцати с небольшим – симпатичный, вот только с одеколоном переусердствовал – трещит без умолку: рассказывает о своей работе, о том, сколько заколачивает, и о своих планах купить «мерседес».

Его девушка извиняется и удаляется в туалет.

Поппи ждет, пока она не отойдет на приличное расстояние, и поворачивается к кавалеру.

– Первое свидание? – интересуется она на своем родном языке.

Итальянец кивает:

– Это так очевидно?

– Что ваша дама больше любит – рассвет или закат? – Мужчина хмурится, но тетя продолжает: – Если появится такая возможность, что она предпочтет: дополнительный месяц отпуска или месячное жалованье? Какое ее самое счастливое воспоминание детства? Если ей позволят взять с собой на необитаемый остров только одну книгу, то какую она выберет?

Незнакомец криво улыбается:

– Полегче, синьора. Я уже сказал – это первое свидание.

– Тогда, если не хотите, чтобы оно оказалось последним, – говорит Поппи, – советую почаще использовать это, – она показывает на ухо, – и пореже это, – она пальцами изображает часто открывающийся рот.

Я в ужасе наблюдаю за ними. Мне неловко, и в то же время я в полном восторге от Поппи.