Счастливые слезы Марианны

— Ты считаешь, я не должен был посвящать его в это? — спросил Луис Альберто.

— Раз ты так решил…

— Он наш духовник, — пояснил он, словно оправдываясь за разглашение некой сугубой тайны. — И настолько проникся интересом к незнакомой ему Бегонии, что даже предложил взять ее на недельку к себе. Благо его служанка любит детей…

По тону Виктории Луис Альберто понял, что она догадывается о его опасении вызвать неудовольствие Марианны, и пожалел о том, что заговорил с нею о падре Адриане.

— Луис Альберто, в крайнем случае я сама найду выход из положения…

Со всей беззаботностью и оптимизмом он пошутил:

— Занимайся созданием положений, а выходы из них позволь находить твоему довольно старому другу!

Виктория звонко расхохоталась.

Глава 66

Марисабель выполнила свое обещание. Вернувшись из училища, она сказала Марианне, что сегодня же хочет переехать к маме Джоане и Карлосу.

За час до этого позвонила Джоана. Разговор был трудный. Обе женщины понимали все значение переезда их девочки и боялись ранить друг друга неверно сказанным словом.

— Пойми, Марианна, — оправдывалась родная мать Марисабель, — как я могу отказать ей? При всем при том, разве я не понимаю, что ее переезд, помимо желания продемонстрировать лояльность к нам, продиктован еще обидой на Бето?

— Пусть они перебесятся, там разберемся, — сказала Марианна, как бы соглашаясь с доводами Джоаны и понимая, насколько ей труднее в этой щекотливой ситуации.

— Она ведь берет только самое необходимое, — успокаивала Джоана. — Так что…

И умолкла.

«Так что прощай, моя доченька», — с печалью подумала Марианна, сказав, что сама привезет Марисабель.

В машине они молчали. И лишь прощаясь у подъезда с Марианной, Марисабель пустила натуральную детскую слезу с подрагиванием губ и жалостливым нытьем.

Горячо целуя ее, Марианна шепнула, пошлепав ее по одному месту:

— Будут наказывать или ставить в угол, позвони, я им задам!

За этой сценой смущенно наблюдал спустившийся за чемоданами Карлос.

— Прощание блудной дочери! — глуповато пошутил он.

Марианна успела вернуться до прихода Бето.

Он понял, что Марисабель покинула их, и со злостью швырнул ранец в угол прихожей.

— Бето, ты в своем уме? — строго выговорила ему Марианна. — Раньше надо было думать. Я бы на ее месте поступила так же.

Пока он ел, Марианна внимательно присматривалась к нему. Хотела угадать, как сложится его разговор с отцом. Это было первое напряженное противостояние между ними с того дня, когда Луис Альберто чуть не застрелил его, не зная, что Бето его сын.

— Ты расскажешь ему все как есть?

Бето, словно просыпаясь, исподлобья взглянул на мать.

— А что остается?

Его обреченный тон пробудил в ней чувство жалости и одновременно возмущение: послушать его, так он снисходит до правды только потому, что у него нет другого выхода. Однако она тут же поняла причину его растерянности. С одной стороны, только правда могла объяснить все. С другой — стоит Себастьяну прислать подметное письмо Луису Альберто, и Бето в один миг превратится в грязного лгуна…

Однако пути к отступлению не было.

Бето вошел в большой кабинет отца, почти не думая о теме предстоящего разговора, все его мысли были заняты отъездом Марисабель.

— Я слушаю тебя, сын, — сказал Луис Альберто, приглашая его на длинный диван, где сидел сам, указав на место рядом с собой. — Прошу тебя только об одном, расскажи все без утайки. Пойми, меня интересуют не только четки, но и мотивы, по которым…

Луис Альберто осекся.

— Отец, — сказал Бето, ставя на письменный стол баночку с бусинами. — Здесь все четки… Я хочу сказать, все бусины, не хватает только шнурка…

Луис Альберто встал и отошел к письменному столу.

— Что произошло?

— Их выкрали, чтобы потребовать у меня за них выкуп.

Луис Альберто пристально взглянул на сына и пристукнул кулаком о кулак.

— Почему именно у тебя, а не у меня, не у мамы? — с издевкой спросил он.

— Отец, позволь мне пока не отвечать…

Если бы он рассказал отцу все как есть, он назвал бы имя Себастьяна, у которого он должен был еще взять шнурок. Кто знает, как повел бы себя отец.

— Ты можешь не отвечать, но я не могу не спрашивать. Может быть, тебе еще не известно, что четки достались мне от покойной матери, а ей подарила их ее бабка…

Слово «еще» кольнуло самолюбие Бето.

— Отец, ты прав, я многого здесь еще не знаю, — буркнул он, делая упор на слове, подчеркивающем то, что он лишь недавно переступил порог дома семейства Сальватьерра. — Но, поверь, я понимаю, что значит для тебя эта вещица…

— Это не «вещица»! — отчеканил Луис Альберто. — И даже не вещь. Это святыня! Она могла бы украшать любой музей. Возможно, она принадлежала великой поэтессе. И я вправе знать, чьи грязные руки на нее позарились?

Луис Альберто чувствовал, как в нем закипает злоба. С какой стати он должен подлизываться к сыну, щадить его самолюбие, если тот не щадит его отцовское!

— Отец, ты не знаешь, что мне и маме пришлось испытать прежде, чем эта баночка оказалась на твоем столе!

— Баночка с хламом!

— Прости, отец…

Луис Альберто открыл ящик письменного стола, достал оттуда конверт и протянул его Бето.