Счастливые Земли

— Нет, там что-то другое. Ворота настежь, и никого, и, может быть? Хотя вряд ли... Надписи там на стенах жуткие. Паладин как прочел — лицом посерел. «Не смотрите за стену!» Похоже, что-то из Урочища пришло. И кротов этих небось оно же и привело.

— А ты-то как выжил?

Воин вздрогнул, его лицо окаменело, и, глянув в небо, он тяжело вздохнул:

— Ладно, что толку врать? Я себе слово дал, время исполнять... На третью ночь осталось лишь тридцать семь братьев. Мы решали, кто на этот раз будет отвлекать кротов, пока остальные драпают. Моя Кисть вызвалась... Мы пошли в сторону, откуда эти твари постоянно лезли... И я сбежал! Получается — предал братьев!

Антаг промолчал.

— Значит, я последний лавинец. Обидно... Последний брат Лавины опозорил цвета отряда! Бросил своих...

Гезеш неожиданно почувствовал жалость к сидящему воину. Почему? Ведь тот спраздновал труса и выжил, в то время как все друзья погибли. Поступок недостойный, но как поступил бы сам Лесоруб?

— Лавина не бежит. Но братьев больше нет. Я один. — Солдат поморщился. — Я сижу здесь четыре дня и жду, когда кто-нибудь выйдет. Слово себе дал если я последний, то должен умереть с честью!

Дикие молчали. Никто не осуждал его, никто не винил, но на лавинца старались не смотреть.

— Я сдержу слово!

— Присоединяйся, — проговорил Антаг.

— Нет, у меня другая дорога. Меня ждут братья.

— Одурел?

— Меня ждут братья, — повысил голос солдат и улыбнулся. — Удачи!

Отряды зашагали по тракту. Дикие старательно отводили взгляд от сидящего на распутье бойца. Гезеш на этот раз шел последним, и когда дорога нырнула в сторону, то остановился на повороте, чтобы посмотреть назад.

Одинокий лавинец поднялся, подхватил оружие и ступил на тропу к Свирейн-Даргу.

Сумасшедший...

* * *

Пышный лес неожиданно закончился, будто обрезанный Творцами, и вокруг воцарилась безжизненная степь. Сухая трава едва прикрывала черную землю. Кое-где встречались небольшие островки высохших, скорчившихся от настигшего мир проклятия, деревьев. Даже небо здесь казалось мертвым, нависшим над головой разбухшей тушей, готовым рухнуть и размазать по земле бредущих воинов.

Вдали, у горизонта, темнели холмы.

Антаг с каждой пройденной милей мрачнел все больше и больше. Простые Мечи вели себя под стать командиру. С тоской поглядывали вперед, кривились, угрюмо сплевывали на погибшую землю. Гезешу показалось, что воины очень не хотят идти дальше на восток.

— Птиц тоже нет, — неожиданно проговорил Родинка. В последнее время он стал молчуном. За долгий путь в компании Искателей весельчак и балагур здорово изменился. Стал серьезнее, задумчивее. Теперь слово из него приходилось вытягивать клещами.

— Тут ничего нет, — заметил идущий рядом Паблар. — Хорошее место.

— Родина? — немедленно фыркнул Джаззи. Он, наоборот, с каждым днем становился все общительнее, угрюмость отряда действовала ему на нервы. Шут старался поддержать любой разговор, иногда даже заводил беседу сам с собой. Лишь бы слышать что-нибудь еще, кроме бряцанья металла и стука сапог.

Паблар лишь пожал плечами, поправил сползший при этом арбалет.

Дундэйлский шут понял, что разговора не состоится, и переключился на одного из бредущих рядом Мечей.

— Приятель, а чего все такие унылые?

Воин холодно посмотрел на заинтересованное лицо Джаззи.

— Ухкув это. Тут радоваться нечему...

— А чего плохого? Земля черная, никого нет, ветра нет, тишь да гладь! — делано удивился шут.

— Еще не дошли, — насупился Меч. — Это лишь пограничные земли... Вот дальше...

Воин сплюнул, поежился на ходу и замолчал.

— Что дальше? — не отставал от него Джаззи.

— А дальше будет Ухкув, — резко ответил тот, давая понять, что болтать не намерен.

— Мы все погибнем! — восторженно заорал Джаззи. — Мы все уйдем во тьму, буаха-ха-ха-ха!

Гезешу показалось, что на шута уставились все Мечи сразу. Почему-то стало за него стыдно.

— Бодриться надо, — разозлился весельчак. — А то как на похоронах. Скучно!

— Скоро повеселишься, — процедил тот воин, кого пытался допрашивать шут. — Ухохочешься.

— То, чем пугают, на вид всегда не такое страшное, как могло быть, — философски парировал Джаззи.

— Боевое построение! — донеслась команда из головы отряда.

— Вот почти и пришли, — фыркнул Меч. — Смотреть в оба!

Дорога поднималась на высокий холм, воины спешно занимали боевой порядок. Щитники по краям, между ними пикинеры, арбалетчики, лучники.

Искатели сгрудились вокруг Гезеша, демонстрируя окружающим, как они его охраняют.

— Помогай, нелегкая, — хлопнул забралом кто-то из слева.

— Чего ждать? — деловито осведомился у него Паблар.

— Всего. Если вдруг кто налетит — бей. Тут все враги.

Гезеш попытался разглядеть Гнева. Горящий шел впереди отряда, но отсюда Лесоруб его не видел.

В небе тягуче, раскатисто громыхнуло.

— Вот только дождя не хватало, — пробурчал Джаззи, поддавшийся всеобщему напряжению.

Отряд поднялся на холм, перевалил его и принялся спускаться. Тут-то у Лесоруба и захватило дыхание от открывшегося на долину вида.