Счастливый билет. Моя настоящая жизнь. Том 2

Андрей Смоляков, Евдокия Германова, Михаил Хомяков, Марина Зудина, Надежда Тимохина, Виталий Егоров, Наталья Дмитриевна Журавлева, Ольга Блок-Миримская, Александр Мохов, Александр Воробьев, Сергей Беляев, Дмитрий Бродецкий, Марианна Шульц, Денис Никифоров… Все эти актеры уже очень давно и крепко стоят на ногах. Это народ трудолюбивый, мастеровитый и, несомненно, состоявшийся.

Бывают какие-то неожиданные секунды, мгновения жизни, когда я смотрю на свою младшую дочь Машу и вижу, что за последние два месяца она вдруг очень изменилась. Вот что-то подобное я испытываю иногда, глядя на своих учеников, актеров. В частности, меня очень радует и обнадеживает Сережа Угрюмов, сделавший за последнее время очень резкий шаг вперед. Он заметно возмужал, стал умелым, разнообразным артистом с ярко выраженной харизмой. При этом он остается не по-актерски скромным человеком и сохраняет свое доброе сердце.

Впрочем, радует меня Сергей Угрюмов не только своими актерскими работами, но и своей потребностью принимать на себя педагогические заботы в нашей актерской Школе с нерусским названием «колледж», где люди занимаются с учениками не ради денег, а ради любви к предмету, чтобы продлиться в профессии. Этой потребностью не многие обладают.

Нравится мне и следующее поколение артистов Подвала: Ольга Красько, Яна Сексте, а также Иван Шибанов и Евгений Миллер, приглашенные мною из Театра Гоголя. Они сезон-два играли «на разовых» и, только зарекомендовав себя, убедив меня в том, что нужны театру, были приняты в труппу. И совсем новая, но уже обозначившая себя поросль: Алексей Комашко, Алена Лаптева, Олеся Ленская, Анна Чиповская, Вячеслав Чепурченко, Андрей Фомин… Численность труппы нашего маленького театра никогда не превышала сорока человек – все они на виду, и у всех есть свое место. Актеры Подвала более интенсивно употребляются, что ли.

Один талантливый русский купец-антрепренер, возивший антрепризы на лето в город Кинешму, брал обычно десять актеров, которые умели играть, и еще пятнадцать, которые им помогали. Остальные были студентами «на вакациях» или господами телеграфистами из местных. Мне кажется, это важно. Потому что в этом случае нет ничейной территории, которая есть свидетельство зреющего конфликта, потому что ничейная территория – это соблазн: а почему она не моя? Возможно, чисто по человеческим своим параметрам актеры в подвальном театре подобрались такие, что свинство здесь встречается крайне редко. Такие хворобы и болячки, которые свойственны театру, не то чтобы миновали Подвал, просто его здоровый театральный организм переработал их в иммунитет. Я все-таки человек трезвый и знаю, что не заболевающих вовсе не бывает. Но наличие подобного иммунитета – это, безусловно, свойство здорового организма.

Актеры – эгоисты. Все и во всем мире. Но публиковать свой эгоизм в этом театре считается дурным тоном. Это осуждается не на производственных совещаниях, а как-то негласно – при столкновении с подобным люди отворачиваются или не без стыда смотрят в пол. Возможно, это результаты моей концепции «воспитывать своим примером». Новенькие ребята, которые учились не у меня, иногда делают глупости, болеют корью и ОРЗ безосновательной «звездности», но это бывает не так уж длительно: старшие товарищи не дремлют, и они весьма быстро исцеляются, смиряя свои хватательные и полемические возможности. Конечно, очень хорошо, что у молодого поколения артистов Подвала есть самые что ни есть живые и реальные примеры для подражания, которые служат с ними в одной труппе.

Марина

Однажды, в середине восьмидесятых годов, Марина Зудина, снимавшаяся на киностудии в каком-то далеком городе, отменила съемку и прилетела в Москву только для того, чтобы отыграть в спектакле подвального театра, который тогда еще не имел официального статуса. Вместо внезапно заболевшей актрисы. За доблесть подобный поступок у нас в Подвале не считался – это было совершенно нормальное, обычное студийное поведение. Скорее, это вопрос студийного здоровья, заложенного в участников подвального сообщества, нашего театра-дома, где все люди имеют схожие жизненные ценности.

Как я уже много раз говорил, климат в нашем театре не сволочной, не «театральный». Конечно, есть у нас и в Подвале, и в МХТ актрисы с лабильной нервной системой, готовые играть роль примадонны, – без этого не живет любой театр. Но большинство актеров Подвала к этой классической слабости относятся со здоровой иронией.

Марина никогда не ведет себя как примадонна. Она – очень честно и объективно относящийся к своей работе человек. Однажды я закрыл новый спектакль Художественного театра по пьесе Генрика Ибсена «Женщина с моря», где Марина играла главную роль. Основной мыслью пьесы, пронизанной символизмом, является то, что только свободный человек может сделать правильный выбор. В постановке Юрия Петровича Еремина смысл, заложенный автором, менялся.