Счастливый день(СИ)

Я нашел ночлежку, устроенную местными бомжами, в подвале заброшенного нежилого дома в соседнем районе города. Жильцов этого дома выселили по причине его ветхости. Шли слухи, что этот дом собираются снести и на его месте построить новый. Но, пока это были только слухи, дом служил пристанищем для бездомных нищих. Они приняли меня в свою компанию и объяснили условия проживания. Мне выделили скромную лежанку, еще недавно принадлежащую одному из бомжей, схватившему зимой сильное воспаление легких и ушедшего вскорости в "лучший мир". Все бомжи занимались попрошайничеством и сбором бутылок. Определенную сумму денег от общей выручки, каждый должен был вносить в общую кассу, которой заведовал одноглазый бомж по кличке "Кутузов" - мужчина крупного телосложения и крутого нрава. Он был беспощаден к тем, кто пытался хитрить и увиливать от взносов. Деньги из общей кассы шли на взятки участковому милиционеру и местным бандитам. Это была оплата за наше спокойствие. Иногда на оставшуюся часть общих денег устраивались совместные пирушки с обильной выпивкой. Я старался не принимать в них участия, за что получил прозвище - "Трезвенник". В нашей бездомной компании были люди с совершенно разными судьбами. Были просто сломленные, опустившиеся люди с безвольным характером, пережившие в определенный период удар судьбы и не сумевшие его преодолеть, были спившиеся, потерявшие все бывшие работяги и представители интеллигенции, не сумевшие приспособиться к новым условиям жизни после начавшейся перестройки. У одних не было никого из близких, у других были родственники, которые не хотели ничего о них знать, как будто их просто не существовало. Им было стыдно осознавать свое родство с этими несчастными бомжами, и они старались с ними не встречаться. Я тоже оказался в этой категории бездомных. Здесь я впервые осознал, насколько наша судьба может быть непредсказуема и поступать с нами без лишних сантиментов. И еще меня поразило, что тот мир, в котором я оказался, был ни где-то там, за тридевять земель, он был всегда рядом с нами, параллельным, не пересекающимся с нашим миром. Мы как будто не знали или не хотели о нем знать.

В нашей бездомной компании я познакомился с Виктором - в прошлом младшим научным сотрудником одного из ленинградских НИИ. Это был добрый, но слабохарактерный человек шестидесяти лет, вначале девяностых потерявший работу по причине закрытия проектов, над которыми он работал и сокращения сотрудников института. Он не смог найти себя в новых и непривычных для него условиях. Это был не единственный "подарок" судьбы, уготованный Виктору. Его жена Клавдия завела себе любовника и тот, не стесняясь, приходил к ним домой. Звали его Анатолий. Узнав о его связи с Клавдией, жена Анатолия выгнала его из дома, и ему ничего не оставалось, как переехать к своей любовнице. Дома у Виктора сложилась трагикомическая ситуация, когда он сам спал в зале на диване, а его жена с Анатолием в их спальне. Днем он старался быть вне дома и приходил только ночевать. Так не могло продолжаться долго, они с Клавдией решили развестись и Виктор ушел из дома, забрав только свои вещи. Единственная дочь Виктора и Клавдии - Юлия вышла замуж за финна, работавшего по контракту в Питере, и уехала с ним к нему в Финляндию. Виктор тогда еще работал в НИИ. Она очень редко писала своим родителям и ни разу не приезжала их навестить. Она ничего не знала о том, что произошло в ее родительском доме и то, что ее отец стал бездомным. Виктор был рад тому, что его дочь не знает о его плачевном положении. Он всегда с теплотой рассказывал о ней и показывал мне ее фотографии. Жену он простил и не осуждал. Это был действительно добродушный и безобидный человек. При всем том, что с ним случилось, он не был в обиде на свою судьбу и никого не обвинял в своих бедах. Многие в нашей ночлежке любили Виктора, жалели его и называли "блаженным". Мы очень подружились с Виктором и часто, сидя за шахматами, беседовали с ним на разные житейские и философские темы. Он был хорошим собеседником. Умел и говорить и слушать. Со стороны, наверное, было бы смешно наблюдать двух нищих за шахматами беседующих на разные философские темы. В такие моменты, если нас не донимало чувство голода, холода и телесные недуги, мы были, в общем-то, довольны своей судьбой и нас не страшил завтрашний день. Мы как будто переносились из нашей убогой обстановки грязного подвала совсем в другой, светлый мир, где нет страданий и нищеты. Мы поставили рядом наши лежанки и по вечерам, когда ложились спать, подолгу разговаривали друг с другом о превратностях наших судеб.