Счастливый город. Как городское планирование меняет нашу жизнь

Градостроителям стоит серьезно отнестись к этому вопросу, ведь ни культурный, ни биологический механизмы не гарантируют, что человек всегда будет относиться к незнакомцам доброжелательно. Например, датские ученые выяснили, что окситоцин, который должен вознаграждать за совместное или альтруистическое поведение, также стимулирует проявления ксенофобии. В ходе эксперимента группе датских студентов ввели синтетический аналог окситоцина, а затем предложили решить стандартную моральную дилемму: вы бы столкнули человека под поезд, если бы это спасло пять человеческих жизней? Под воздействием окситоцина студенты не захотели жертвовать людьми с традиционными датскими именами, но были готовы пожертвовать жизнью человека с мусульманским именем. Такое деление по национальному признаку[289] может показаться угнетающим, но подумайте о том чуде доверия и взаимодействия, которые вызывают в людях хорошие города, особенно приятные общественные места. Организация пространства способна пробудить доверие и эмпатию, и мы начинаем считать большее число людей заслуживающими доверия и заботы.

Для демонстрации этой идеи на практике Зак предложил мне прогуляться по одной из улиц в Южной Калифорнии, где чувство единения и счастья ощущается сильнее всего. Словно подчеркивая печальное состояние общественных мест в Америке, эта улица находилась за воротами Диснейленда.

Мы пересекли зеленый газон вокруг тематического парка, затем имитацию городской площади со зданием ратуши и пошли по улице Мэйн-стрит США, которая стала воплощением счастливого городского ландшафта. Нас окружала пестрая людская толпа всех возрастов и рас: гуляющие держались за руки, толкали перед собой детские коляски, глазели на витрины, фотографировались.

Мы решили разбавить идиллию легкой неучтивостью. По рекомендации Зака я начал слегка задевать проходящих плечами, а затем толкать их более грубо. На улицах обычного города такое поведение довольно быстро спровоцировало бы конфликт, но здесь меня просто останавливали, а иногда даже улыбались и извинялись. Я несколько раз попытался потерять бумажник, но мне тут же его возвращали с энтузиазмом, граничащим с ритуалом. Тогда мы повысили ставки. Мы подходили к случайным прохожим и просили нас обнять. От двух взрослых мужчин эта просьба звучала странно, но все, к кому мы обращались, без сомнений и колебаний раскрывали нам свои объятия. Поведение людей казалось таким же мультяшным, как и само место, где мы были.

Поведение посетителей Диснейленда объясняется многими факторами, и не в последнюю очередь тем, что, отправляясь в этот парк, люди заранее настраиваются на счастье. При этом Зак посоветовал мне не игнорировать влияние городского ландшафта. Ни одно здание на Мэйн-стрит не превышает трех этажей, но неиспользуемые верхние этажи создают визуальную иллюзию. Они сжаты до 5/8 от стандартного размера, и это придает им игрушечный и приятный вид. И каждая деталь этой псевдоулицы — от полосатых тентов и позолоченных надписей в витринах до гипсовой отделки на фасадах — направлена на то, чтобы погрузить посетителей в ностальгические воспоминания и заставить расслабиться[290]. Это место очаровало Эстер Штернберг[291], одного из первых нейроиммунологов. Штернберг изучает взаимосвязь между окружающей средой, здоровьем и головным мозгом. Она сделала вывод, что проектировщики Мэйн-стрит США непостижимым образом поняли нейробиологию этого места. «Им это блестяще удалось. В 1950–1960-е годы, задолго до возникновения неврологии, они поняли, как организовать окружающее пространство, чтобы люди от тревоги и страха перешли к ощущению счастья и надежды», — объяснила мне Эстер.

Чтобы понять, почему это место так влияет на людей, нужно знать, как мозг связывает воспоминания и эмоции. Яркие и выразительные объекты Мэйн-стрит — причудливая железнодорожная станция, городская ратуша, замок Спящей красавицы в отдалении — служат ориентирами для посетителей, снижая естественную для незнакомых мест тревогу. В то же время они являются эмоциональными триггерами. Гиппокамп реагирует не только на визуальные сигналы, но и на сигналы от всех органов чувств, включая нос. И когда посетитель видит полосатый тент или чувствует запах сдобного печенья, плывущий над тротуаром, у него возникают воспоминания, вызывающие ощущения безопасности и спокойствия. И их порождают не только личный опыт человека, но и придуманное прошлое. Это настолько мощный эффект, что в общественных местах медицинских заведений для ухода за пациентами с деменцией воспроизводится Мэйн-стрит в миниатюре. Ее узнаваемые символы и уличная активность успокаивающе действуют на пациентов, напоминая им о жизни в небольших городках.

Антисоциальное городское пространство