Счастливый город

Амбициозные планы Садик-Хан по перераспределению уличного пространства в Нью-Йорке, которые включали выделенные цветом велосипедные полосы; велосипедные маршруты, отделенные от основных полос рядом растений и припаркованных автомобилей; выделенные полосы для автобусов и общественные площади, были встречены не только поддержкой, но и резкой критикой (о психологии этой борьбы за власть я расскажу в следующих главах). Однако благодаря более разнообразным способам передвижения по Среднему Манхэттену улицы стали более эффективными, справедливыми, здоровыми и даже веселыми. Положительные изменения коснулись и водителей. Через год после введения изменений департамент транспорта отметил увеличение скорости движения на большинстве улиц, примыкающих к Бродвею. Скорость автобусов тоже повысилась. Число ДТП снизилось, как и травматизм среди водителей[414], пассажиров и пешеходов.

Эксперимент привел к еще одному положительному явлению — активизации общественной жизни.

До того времени познакомиться с Таймс-сквер можно было двумя способами: либо через окно автомобиля, проклиная дорожные пробки и пешеходов, либо пробивая себе путь сквозь плотную толпу и постоянно держась одной рукой за бумажник. Таймс-сквер считается одной из самых посещаемых достопримечательностей мира, но, когда вы туда попадаете, она кажется скорее препятствием, которое хочется побыстрее преодолеть, чем пунктом назначения. Тротуары настолько переполнены, что отлично иллюстрируют «теорию перегрузки» Стэнли Милгрэма: справиться с ней можно, либо игнорируя окружающих, либо вступая с ними в легкую конфронтацию. Туристы делали положенные фотографии и исчезали так быстро, как позволяла толпа. Если у жителя Нью-Йорка была возможность избежать этого места, он так и поступал.

После того как улицы вдоль Бродвея стали пешеходными, это место словно задышало полной грудью. В следующие два года я периодически бывал на Таймс-сквер, но в полной мере ощутить перемены удалось только тогда, когда я оказался там со своей восьмидесятичетырехлетней мамой в ветреный сентябрьский день в 2011 г., через год после того, как мэр закрепил за пешеходными улицами их статус. Прогулка в толпе в центре города была делом не из простых. Мама сжимала в руке трость, а я старался идти рядом. Когда мы пересекли 47-ю улицу, стало легче, и мама отпустила мой локоть, за который судорожно держалась всё это время. Я слегка замешкался возле блестящей красной лестницы, которая одновременно служит крышей для будок TKTS — касс продажи горящих билетов на все бродвейские шоу и мюзиклы — и выполняет функцию мест для сидения. Прежде чем я успел что-то сказать, мама сошла с тротуара и пошла по Бродвею. Она медленно и решительно продвигалась на юг, обходя многочисленные стулья, расставленные Альянсом Таймс-сквер[415]. Она остановилась перед памятником Джорджу Коэну, оперлась на трость и, запрокинув голову, рассматривала бронзовую фигуру. Ее лицо освещали отблески неоновых рекламных вывесок. Вокруг бурлило людское море, но ее никто не задевал, места было достаточно. Это был ее личный «момент Роберта Джаджа». Она ощущала свободу в городе, хотя бы на протяжении пары кварталов.

Глава 10. Для кого предназначен город?

Как бы ни был мал какой-нибудь дом, но, пока окружающие его дома точно так же малы, он удовлетворяет всем предъявляемым к жилищу общественным требованиям. Но если рядом с маленьким домиком вырастает дворец, то домик съеживается до размеров жалкой хижины.

Карл Маркс, 1847[416]

Право на город не может восприниматься как простое право посещений или возвращение к традициям. Оно может быть сформулировано только как измененное и возобновленное право на городскую жизнь.

Анри Лефевр, 1968[417]

* * *

Было бы замечательно, если бы организация пространства в городах приносила максимум пользы каждому. Было бы здорово, если бы градостроители руководствовались только таким принципом. К сожалению, всё не так просто. Городское пространство и системы не только отражают альтруистические попытки решить сложные проблемы людей, живущих рядом, и они больше чем отражение творческой конкуренции идей. Они формируются в результате противоборства соперничающих групп людей. Они распределяют блага города. Они показывают цели тех, кто наделен властью, и тех, кто ее не имеет. Так они формируют сознание и дух города.

Иногда очевидная истина не бросается в глаза, пока не увидишь ее в самых экстремальных условиях. Я понял это в Колумбии.