Счастливый конец света

– Допотопо, не терзай мне душу, ну назови хоть одного философа! – взмолился тот.

– Федоров. Убери ногу!

– Фе-до-ров. Семь букв. Надо восемь.

– Прибавь ер, будет восемь.

– Какой ер?

– Спроси у Циклопа, он все знает, – сказал Допотопо и резко захлопнул дверь.

Циклоп! Как это ему раньше в голову не приходило!

После безуспешных попыток связаться с Циклопом по интерфону Бешенка явился к нему лично.

Циклоп сидел, развалившись в кресле, и потягивал через соломинку какую-то жидкость из масленки. В спертом воздухе Бешенка безошибочно уловил запах «трифаносомы»…

– Циклоп, ты почему не отвечаешь на вызов? – сердито спросил Бешенка и опять повел носом. – Ты чего там пьешь?

– Техническая профилактика, сэр, – не отрываясь от соломинки, отозвался тот.

– Выходит, ты не можешь отвечать на вопросы?

– На два вопроса я уже ответил, сэр.

– На какие два?… Ах, да, – Бешенка опять принюхался. – А ты знаешь, Циклоп, я тоже давно не проходил профилактику, так что пару глотков с твоего позволения… – он потянулся к масленке.

– Мой долг предупредить вас, сэр, – отстраняя;! масленку, сказал Циклоп, – что в этом горюче-смазочном коктейле интересующая вас «трифаносома» занимает лишь четверть объема, остальные три четверти составляет ворвань, сэр.

Бешенка вырвал у него масленку, сделал глоток, с отвращением выплюнул:

– Фу, гадость!

– Я уже говорил вам, сэр, – ласково поглаживая возвращенную масленку, сказал Циклоп.

– Все, хватит! – оборвал его Бешенка. – Ты мне лучше скажи, был такой древнетеррский философ – Федоров?

– Это был великий философ, сэр, – сходу ответил Циклоп.

– А что такое ер?

– Двадцать седьмая буква старорусского алфавита и тридцатая буква церковнославянского алфавита, сэр.

– Где она должна стоять в слове «Федоров»?

– В конце, сэр.

– Так, – Бешенка заглянул в кроссворд, – тогда еще одно слово по вертикали, чтоб можно было зацепиться, а дальше я уже сам…

– Как вам будет угодно, сэр.

– Название углеводорода, который получил Карл Грэбе…

– Простите, это не тот, – прервал его Циклоп, – что был профессором химии в Кенигсберге, а потом возглавлял кафедру в Женеве?

– Не знаю, сэр – Это невольно вырвавшееся «сэр» смутило Бешенку, и он со злостью отрезал: – Циклоп, не морочь голову, слушай и отвечай!

– Я весь внимание, сэр.

– Значит, название углеводорода, который по Карл Грэбе в результате синтеза хризена… Слово из двадцати одной буквы, начинается с…

– Фениленнафтиленэтилен, – опередил его Циклоп.

– Так, так, – быстро просчитывал Бешенка, – двадцать букв и ер впереди, двадцать одна, подходит…

– Ер позади, сэр, – мягко поправил Циклоп.

– Но мне надо впереди!

– Нет слов, которые начинались бы с ера, сэр.

– Это точно?

– Абсолютная гарантия, сэр.

– Значит, Федоров не подходит.

– Как вам будет угодно, сэр.

– Тогда, сэр, тьфу! Циклоп то есть, назови дневную бабочку, которая носит имя древнетеррского философа-стоика.

Циклоп вынул из ротовой щели соломинку, почесал ею за нержавеющим ухом и снова окунул в масленку:

– Такой бабочки нет, сэр.

– Как так?

– Точнее, есть, но она не носит имя философа-стоика, просто ее название звучит и пишется так же, как имя философа-стоика. Бабочка и философ – омонимы, сэр.

– Какая разница! Назови!

– Разница большая, сэр. – Циклоп опять присосался к соломинке. – Взять, к примеру, меня. Не станете же вы утверждать, что я ношу имя пещерного людоеда и невежды – одноглазого Циклопа?

– Ну, тебя прозвали так из-за сходства с другим «Циклопом» – энциклопедией доктора Фокса. А Фокс-то уж не был невеждой!

– Фокс хуже – он ученый невежда, сэр. Quod licet bavi, noli licet Iovi [99], другими словами, что дозволяется быку, то…

– Знаю, знаю, то запрещается корове, – оборвал Бешенка. – Не морочь мне голову, назови бабочку!

– Хризипп, сэр.

– Хри-зип. Шесть букв. Надо восемь.

– Хри-зип-п. Восемь букв, сэр.

– Ага, с двумя пэ. А в конце ер, сэр?

– Совершенно верно, сэр.

– Так, так… – Бешенка был растерян. – Но позвольте, сэр, повторяется та же история, что и с Федоровым, третье слово по вертикали не может ведь начинаться с ера?

– Нет слов, которые начинались бы с ера, сэр.

– Что же делать?

– Дайте мне кроссворд и через пять-шесть секунд я решу его, сэр.

– Вы-то решите, – уныло протянул Бешенка, – а мне от этого какой интерес, сэр?

– Если уж говорить начистоту, сэр, – с важностью заговорил Циклоп, не вынимая соломинки изо рта, -мне тоже нет никакого интереса тратить свой драгоценный интеллект на такие пустяки. Да еще во время технической профилактики, когда мне нужен полный покой, чтобы коктейль равномерно смазал все мои шарики…

У Бешенки опять зашевелились ноздри: сквозь отвратительную вонь ворвани пробивался родной запах «трифаносомы»…

– Вы сами делаете свои коктейли, сэр? – вкрадчиво спросил он. – Мне тоже не мешало бы смазать свои шарики, сэр. Клянусь, сэр, дайте мне пару глотков чистой «трифаносомы», и от этого кроссворда останется мокрое место, сэр!

В масленке началось хлюпанье и бульканье: Циклоп изображал сардонический смех.