Счастливый рыжий закат

— Да. Мы с Ирвином опасались, что Раймон просто не выдержит — и уйдет. Несколько лет назад, после их с Эдвардом подвигов на благо империи, он был очень тяжелый.

Я кивнула:

— Понятно. А почему про спасение младшего брата все знают, а про болезнь милорда Швангау — нет?

— Он не хотел никого видеть. Не хотел жить. Мы его с главным целителем вдвоем вытаскивали.

— Понятно, — сказала я — и вздрогнула от осознания того, что могла никогда не узнать, кто такой Раймон Грегори Шир, милорд Швангау герцог Моран.

— Мне очень хочется, чтобы у вас все было хорошо. Я так рада за вас.

— Раймон приказал мне к свадьбе готовиться, — призналась я.

— Вот и отлично! За месяц как раз успеем! — воодушевленно откликнулась миледи Бартон, и я вспомнила, как равнодушно она отнеслась к подготовке к моей несостоявшейся свадьбе с Генри.

— У нас не месяц, — вздохнула я. — Уж не знаю, радоваться мне или огорчаться, но милорд Швангау заявил, что мы женимся завтра.

— Наверное, он прав, — заявила целительница. — Вы и так потеряли слишком много времени.

— Стихии, — вздохнула я. — Должна была выйти замуж за одного, женился на мне второй, а свадьба будет с третьим.

— Рене, — усмехнулась миледи Бартон. — Какая разница, что скажут люди, если ты будешь неприлично счастлива?

— Жаль родители и бабушка не дожили.

— Так. Я твоих студентов по коллегам распределила — на счет этого не переживай. Теперь — платье! Собирайся, поедем к портнихе принцессы Тигверд.

— Перед тем, как ехать к ее портнихе, нужно осмотреть саму принцессу Тигверд. Я же к ней вчера не попала.

— У нее был Ирвин. Нашел ее состояние удовлетворительным, только она очень расстроилась, узнав, что тебя похитили.

— А зачем ей сказали?

— Рене! Ты смеешься? От ее высочества правды теперь не скрывают. Ни ее муж, ни верховный целитель. Даже сам император Фредерик говорит ей только правду. Она знала — и переживала. Очень…сильная женщина!

— Надо отправить ей записку, что со мной все в порядке. Ей, конечно, муж сказал…

— Прояви вежливость — и поехали в ателье.

Быстро написав несколько строчек, я запечатала письмо — и распорядилась, чтобы Жаннин отослала его с курьером.

— А что с Ани? — спросила я у служанки. — Она должна была вчера помогать мне с ужином — я утром к ней ездила.

Оказалось, что мою подругу отправили обратно в Северную провинцию, даже толком ничего не объяснив.

Я написала письмо и ей. Обрисовала ситуацию, извинилась. Пригласила на свадьбу.

Мы вышли из дома.

Экипаж уже ждал. Я удивленно посмотрела на миледи Бартон — завкафедрой сделала вид, что понятие не имеет, откуда тут экипаж!

Пока мы ехали, я и так все поняла. На меня смотрели все. И если в глазах студентов был еще просто интерес, то коллеги, особенно мужского пола, демонстрировали явное презрение. Что касается дам, то в их глазах была жгучая, ничем неприкрытая зависть.

— Отлично, — сказала я вслух.

— Кафедра целителей в обиду тебя не даст, — быстро проговорила миледи Бартон, — а если наши… друзья не уймутся, то мы их проучим. Будут знать, как задевать тех, кто лечит!

— Все-таки выглядит моя история достаточно не прилично.

— И…плевать! — рассердилась моя начальница.

Я смотрела на нее — и улыбалась. Чуфи успела выскочить из ниоткуда и прыгнуть на колени. Лисица делала так каждый раз, если случалось ехать в экипаже. Ей нравилось мерное покачивание, скрип колес.

— Чуф! Поможешь выбрать платье? Если понравится — чихнешь.

— Я помню, что было, когда Бартон сделал мне предложение, — целительница заговорила, не отводя взгляда от окна, — Ты хоть дочь солдата, да еще у родителей брак законный. А я… Из приюта. Незаконнорожденная. Первая женщина, которая начала преподавать. Что тут началось… Письма от коллег к ректору с требованием уволить меня за аморальное поведение. Доносы на моего жениха императору Фредерику. Статьи в газетах о том, что университет превращен в дом терпимости… Стоны, вздохи. Намеки, что при прежнем императоре — Максимилиане — такого бы никогда не произошло.

— И как вы на это реагировали?

— Мы с Бартоном были счастливы. Друзей радовали, недоброжелателей — злили, — улыбнулась она.

— И что людям за напасть все время лезть не в свое дело? — проворчала я.

— Знаешь, как говорят: «Сплетни не любит лишь глухой».

— Грустно.

— Ты не права. Это весело. Тебе предложение сделал любимый мужчина. Твои друзья — а их не мало — счастливы за вас. И очень хотят попасть на свадьбу. Сосредоточься на этом. И уговори себя, что до всех остальных тебе попросту нет дела.

Приняли нас очень тепло. Портниха Вероники Тигверд была, как и сама принцесса — искренняя и деятельная. Мне миледи Вероника рассказывала историю своего свадебного платья и знакомства с этой женщиной, так что я не переживала. Просто взяла и сказала:

— Здравствуйте. Я выхожу замуж и мне нужно платье.

— Конечно, конечно! Присаживайтесь. Чаю? Принцесса Тигверд меня уже предупредила — свадьба герцога Морана. Ничего. Справимся! Когда платье должно быть готово?

— Завтра.

— Что?! Дорогая моя, но это же решительно невозможно!