Счастливый удар

– Все нормально. Не могу притвориться, что никогда не задавалась вопросом, почему Оукли никогда не говорит об отце. – Или почему он не проводит Рождество с ними. – Вы не знали.

– Прошу, иди поговори с ним, а я закончу с посудой. Не хочу быть тем, кто расскажет тебе что-то раньше него. – Энн всхлипывает и бросается к рулону бумажных полотенец на столешнице. Оторвав одно, она прячет лицо и снова шмыгает носом. – О господи. Вот я даю.

Что-то заставляет меня обойти ее и крепко обнять крошечную, немного согбенную женщину. Она позволяет мне держать ее несколько секунд, прежде чем ответить тем же и намочить угол моей футболки слезами, которых я, к счастью, не вижу.

– Скажи ему, что мне жаль, что я выпалила все это до того, как он успел тебе рассказать. Пожалуйста, Ава.

– Конечно.

Она всхлипывает в последний раз и отходит. Если бы не легкое покраснение вокруг глаз, вы никогда не догадаетесь, что она плакала.

– Спасибо. За это, но еще за то, что ты есть. Я понимаю, почему Оукли влюбился в тебя.

Искренность в ее глазах немного ошеломляет. К счастью, она просто еще раз улыбается мне и снова поворачивается к раковине, возобновляя мытье.

Я набираюсь решимости и иду обратно в столовую, где лицом к лицу встречаюсь с единственным человеком, оставшимся за столом.

Я даже не пытаюсь притвориться, что не узнала только что про его отца. Оукли смотрит на меня с болью в глазах, говорящей о том, что он все слышал.

Глава 26

Оукли

Ава смотрит на меня, как олень в свете фар. По ее лицу пробегает рябь, и я качаю головой, как будто убеждая ее, что она не сделала ничего плохого.

– Я должен был рассказать тебе.

– Ты бы рассказал, – заявляет она очень уверенно.

– Он не секрет, – защищаюсь я.

– Да, не секрет.

Я выдыхаю и опускаю глаза. Мой папа не тайна, но мне стыдно, как будто я превратил его смерть в нее. Конечно, я не рассказываю об этом всем и каждому, но не потому, что пытаюсь скрыть. Мне просто нравятся мои личные границы.

Но Ава? Ава не чужой человек, и я должен был рассказать ей, прежде чем она узнала об этом от кого-то другого.

– Мы можем поговорить в моей комнате? – спрашиваю я.

Она тянется ко мне и берет мои руки, стиснутые на коленях. Я встаю.

– Конечно.

Мы молча поднимаемся в мою комнату, и, как только входим внутрь, я закрываю дверь и запираю ее на случай, если кто-нибудь попытается войти и полюбопытствовать. Ава осматривается. У нее еще не было возможности побывать здесь, учитывая, насколько сумасшедший день сегодня был.

– Она очень тебе подходит, – мягко говорит она.

Я поворачиваюсь спиной к двери и оглядываю комнату.

– Комната захламлена. Мама не позволяет мне убрать некоторые вещи.

Ава подходит к полке над комодом, которая прогибается под трофеями, лентами и фотографиями. Она проводит пальцем по нижнему краю рамки с фотографией, на которой стоим мы с отцом, когда я учился играть в хоккей.

– Ты похож на него.

В горле встает ком.

– Нам все время это говорили. До сих пор говорят. Грейси копия мамы, а я его.

– Мне очень жаль, Оукли.

Я смотрю на нее и купаюсь в любви в ее глазах. Я жажду большего и, не соображая, что делаю, подхватываю ее на руки и несу к своей кровати. Я сажусь спиной к каркасу кровати, а Ава устраивается у меня на коленях. Я крепче обнимаю ее.

– Расскажи мне о нем, – шепчет она.

– Его звали Джейми, – выпаливаю я.

Ава ласково сжимает мое плечо.

– Зовут, – шепчет Ава. Я растерянно смотрю на нее. – Его зовут Джейми. Он никогда не уходил. Не до конца, – объясняет она.

Простое заявление, но от этих слов у меня кружится голова.

Внезапно я понимаю, как быстро и сильно бьется сердце в грудной клетке, когда я смотрю ей в глаза. Меня переполняют эмоции.

Я понимаю, что за слова вертятся на языке.

Я тебя люблю.

Не должно быть так уж сложно позволить им сорваться с губ и сказать ей, что то, что есть между нами, нельзя забыть, когда меня задрафтуют. Убедиться, что она знает: для меня это навсегда. Я никогда не отпущу ее. Ни сейчас, ни когда-либо.

Но вместо этого я глотаю слова, оставляя их для другого раза.

– Он был моим героем, – шепчу я, прежде чем сделать глубокий вдох. – Он был подрядчиком небольшой строительной компании в городе. Его работа пригождалась, когда нужно было что-то сделать по дому, что случалось часто. Мама заставляла его снести почти все стены в доме только для того, чтобы покрасить новые во все уродливые цвета, которые только можно придумать. Ей всегда казалось, что дом нуждается в переменах, но я никогда не слышал, чтобы он жаловался. Ни разу.

Ава посмеивается и касается своим носом моего.

– Похоже, он сильно любил ее.

Я позволяю себе улыбнуться ее комментарию.

– Даже будучи ребенком, я чувствовал исходящую от них любовь. Однако, только когда он ушел, я понял, как сильно они любили друг друга. Он был всем ее миром, а она – его.

Мои глаза горят, но я сглатываю слезы и говорю снова.

– Маме пришлось нелегко. Тяжело было смотреть, как ей больно. Я просыпался посреди ночи и слышал, как она плачет в их комнате. После первых нескольких ночей я начал вставать, когда слышал ее плач. Я просто обнимал ее, пока она в конце концов не засыпала.