Счастливых бандитов не бывает

У входа в VIP-зал нетерпеливо толклись трое плечистых парней в черном. Они расспрашивали о чем-то сотрудника милиции, а тот, в свою очередь, нервно запрашивал кого-то по рации. Лимузин подкатил к ним вплотную.

— Я здесь! — сказал Калым, приоткрыв дверцу. Парни успокоились, милиционер с явным облегчением, ушел.

Калым хотел уже выйти, но замешкался и повернулся.

— Я попробую. Только… Короче, сейчас у меня врагов нет. Если грохнут — то, значит, по твоей теме…

* * *

— Пятидомики, — уныло объявил водитель.

Автобус был почти пуст, и Сочнев беспрепятственно прошел к выходу. Дождь почти перестал, и он решил забежать в магазин, купить говяжьих сарделек, которые всегда ел на завтрак, и пакет кефира, который всегда пил перед сном.

Купил еще шоколадку детям, банку растворимого цикория — очень полезная штука, на кассе взял мятной жвачки — никогда не помешает, если идти к начальству. «Свежее дыхание облегчает понимание», — вспомнил он рекламный слоган. А запах «после вчерашнего» — наоборот, подрывает авторитет.

— С вас двести пятьдесят четыре рубля, — девушка-кассир посмотрела сквозь него и зевнула, аккуратно прикрыв рот ладошкой. Ее длинные ногти загибались внутрь и имели вид натурально хищный.

Сочнев полез за бумажником. Он вспомнил вдруг ту ветеринаршу в поезде, как ее, Надю, у нее тоже были длинные хищные ногти, и еще…

Стоп. Бумажника на месте не оказалось. Он это сразу понял, потому что нигде не ощущался его вес и твердость кожаной обложки. Что за ерунда?

— Секунду, девушка.

Сочнев тщательно общупал внутренний карман, похлопал по боковым. Ключи от дома, расческа, носовой платок, коробочка с лекарствами. Так… Может, по ошибке сунул в брюки? Он никогда не носил бумажник в брюках, но мало ли как бывает!

— Да погодите вы немного! — с раздражением повторил он кассиру, а заодно и выстроившейся за ним очереди. Хотя никто пока не выказывал признаков нетерпения.

В брюках бумажника тоже не было. Да и быть не могло: это же не смятая сотня — его сразу чувствуешь… Сочнев соображал. Забыл дома. Выложил и оставил на столе. Вытащила за каким-то лядом жена. Или Пашка. Или Софочка. Или… Потерял. Украли. Нет, такого быть не может…

— Не убирайте это пока. Я позже подойду, — буркнул он и прошел за кассу, оставив корзину с покупками.

Еще несколько секунд он стоял в проходе, у выкладки колбасных изделий, продолжая растерянно ощупывать себя и в то же время понимая, что бумажника при нем стопудово нет. Он теперь ясно чувствовал отсутствие привычной тяжести и упругой твердости в кармане напротив сердца, где всегда лежали его бумажник и служебное удостоверение…

Удостоверение, повторил он про себя и похолодел.

«Служебное удостоверение каждого из вас — это кусочек знамени нашего Управления, — сказал как-то генерал Лизутин с праздничной трибуны на „День ЧК“.[36] — Если утрачено знамя — часть подлежит расформированию! Утрачено удостоверение — сотрудник подлежит увольнению!»

Удостоверения тоже не было. Не было кусочка красного знамени! Не было!

— Ну, чего уставился? — рявкнул он на охранника в мешковатом форменном костюме, который то ли с любопытством, то ли с подозрением наблюдал за ним из-за стеллажей. Охранник нахмурился и подошел ближе. Похоже, он был из милицейских отставников.

— Почему грубим, гражданин? Почему стоим на проходе, ничего не покупаем? Чего ждем?

Да, точно из ментов!

— Документики имеются?

— Да я…

Сочнев запнулся. Документиков не имелось. Он почувствовал себя голым.

— Да я хотел копченой колбасы взять, а деньги дома забыл…

Сдержав ругательство, он чуть ли не бегом выскочил на улицу и трусцой добежал до дома.

— Удостоверение пропало! — с порога выкрикнул он. — И бумажник, да черт с ним! Дома не находили?

— Может, Пашка взял? — предположила жена. — Помнишь, он во втором классе твой значок с мундира свинтил, перед ребятами хвастался?

— Так спроси у него! Быстро! — огрызнулся Сочнев, снимая промокшие туфли.

— Сейчас спрошу, — подчеркнуто вежливо ответила она, встала и, прежде чем выйти из прихожей, добавила: — Только не надо истерить, Володя.

Ее невозмутимости можно только позавидовать. Не понимает, чем это пахнет. Не только для него, для всех, для всей семьи.

Раздевшись, он быстро прошел в свою комнату. Перерыл бумаги на письменном столе, пересмотрел все ящики, заглянул в шкаф и проверил карманы одежды. Бесполезно. Маленького знамени майора Сочнева нигде не было!

В комнату заглянула Ленка.

— Нигде нет, Вовик. Ни на серванте, ни в детских игрушках, ни на книжных полках. Я даже в корзину с бельем заглянула… А Пашка не брал.

— Иди ищи. Это очень важно!

В квартире было неестественно, ненормально тихо. Обычно в этот час Софочка с мамой смотрят вечерний сериал, Пашка мочит монстров в «Куэйке», параллельно в кухне бормочет магнитола, которую забыли выключить после ужина. Сейчас же вообще ни звука. Все зашились по углам. Дом похож на… Картина есть такая, «Арест пропагандиста». Во, точно. Все вверх дном.

Сочнев с усилием потер руками лицо, взлохматил волосы. За стенкой шепотом переговаривались Лена с Пашкой. Пашка всхлипывал.

Ему захотелось врезать кулаком по стене и заорать.