Счет девять. Дураки умирают по пятницам. И опять я на коне

— Когда-нибудь раньше видели этого парня? — спросил Селлерс, направив луч карманного электрического фонарика на верхнюю часть крыльца, так что наши лица осветились отраженным светом.

— Никогда в глаза его не видел, — сказал верзила, — и я не собираюсь, будучи поднятым с постели в такой час, отвечать на вопросы. Катитесь-ка отсюда. Я чист и…

— Кто сказал, что ты чист? — перебил Селлерс. — Это тот парень, Дональд?

— Тот самый, — ответил я убежденно.

— Никогда в жизни не видел этого маленького сукина сына, — запротестовал верзила.

— Хорошо, Фергюсон, — сказал ему Селлерс, — мы входим в дом. У нас ордер на обыск. Есть в доме еще кто-нибудь?

— Никого.

В это время у задней стены дома началась возня, и один из тех, кого отрядили стеречь заднюю дверь, вошел с менее рослой личностью, одетой в брюки, ботинки, пиджак и нательную рубашку. Верхнюю он, видимо, надеть не успел.

— Мы схватили этого парня, он пытался выскользнуть из задней двери, — доложил полисмен. — Посмотри-ка, что у него было в кармане пиджака. — Он протянул зеленого Будду с пылающим красным рубином во лбу. Верзила в неглиже выругался и попытался увернуться и убежать. Селлерс сдавил сзади его шею. Верзила грохнулся так, что дом вздрогнул.

— Шевелись, — приказал Селлерс, — заходи в дом. Поговорим об искусстве.

Глава 22

Мои наручные часы показывали чуть больше четырех часов. Сама мысль о возвращении домой была пыткой. Я вспомнил о валяющемся на полу матрасе, о кровати, которую надо будет застелить… Да и Берта, можете быть уверены, позвонит самое позднее в восемь утра, плюс уборка в доме… Не удастся поспать и нескольких часов. Я вспомнил, что меня ждет Филлис. Должна ждать. Но я вызвал такси и поехал в турецкие бани, намереваясь раздеться, закутаться в простыню и похромать в парную. Расслабиться в горячем воздухе, почувствовать, как мышцы впитывают теплоту, и боль отпускает, — это же небесное блаженство.

Банщик, положивший на мою макушку холодные мокрые полотенца, вошел со стаканом воды и сообщил:

— Там снаружи стоит коп и хочет вас видеть. Сказал, его зовут Селлерс.

— Скажите, чтоб зашел сюда.

— Он не может войти. Он одет. Из него за пять минут вытечет ведро пота.

— Скажите ему, что я выйти не могу. Простужусь.

Банщик вышел. Примерно через пять минут вошел

Фрэнк Селлерс; он был похож на опасного сумасшедшего.

— Слушай, Поллитровочка, — начал он. — Когда ты, черт побери, думаешь подняться?

Он снял мундир и галстук, бросил их на кресло.

— Я никогда не поднимусь, — ответил я. — Стараюсь выгнать боль из своих мышц и не собираюсь выходить на холод, чтобы разговаривать с вами. Так что вы хотели узнать?

— Слушай, Поллитровочка, — сказал Селлерс, — ты должен вскочить молниеносно. Я, черт побери, не знаю, как ты это сделаешь, и меня это не интересует. Мы крепко засели. Мы открыли этот самый сейф, мы получили показания Фергюсона и Джимми Ленокса. Мортимер Джеспер — крупнейший в стране торговец краденым, имевший дело с отборными клиентами, бравший только вещи, о которых заранее договорился с покупателями, и оперировавший прямо под нашим носом, а мы даже не подозревали, что делается. Я тебе много чего обещал. Уверен, ты раньше нас сумеешь поставить точку в деле об убийстве. Но это входит в мои обязанности, и я не могу позволить себе быть в доле. Я хочу узнать все, что тебе известно, а потом действуй как знаешь.

Я сказал:

— Вы слишком самоуверенны и упрямы, чтобы рассуждать об убийстве.

— Нет, я не таков, — не согласился он. — Но я убежден в одном. Единственное место, откуда могла быть выпущена стрела, — это студия Филлис Крокетт. Единственное время, когда она могла выть выпущена, — это когда Филлис Крокетт и Сильвия Хэдли находились там. А Сильвия видела конец духового ружья и то, как Филлис Крокетт прицеливалась из ванной комнаты. На основании свидетельских показаний такого рода можно добиться обвинения в убийстве первой степени.

— Вы уверены, что сможете этого добиться? — спросил я.

Селлерс сильно вспотел. Он вытащил носовой платок из заднего кармана и вытер лоб.

— Черт побери! — воскликнул он. — Не спорь со мной! Скажи, что ты знаешь, и дай мне уйти к чертям отсюда.

— Ваши предпосылки и ваш взгляд на происшествие односторонни, — произнес я.

— Что ты имеешь в виду?

— Вы сказали, что единственное место, откуда могла быть выпущена стрела, — это студия Филлис Крокетт.

— Ну? Разве это не так?

— Стрела не могла быть выпущена из студии.

— Ты чокнулся, Дональд, — рассердился Селлерс. — Мы притащили это чертово духовое ружье в тамбур и проверили: нет ни одного проклятого места, где можно было бы поместиться, даже высунувшись, насколько можно, из окна, так, чтобы выстрелить из этого духового ружья стрелой. Я согласен с тобой, стрела могла быть выпущена кем-то стоявшим возле окна в тамбуре. Но этим ружьем трудно манипулировать, оно длиной полтора метра и диаметром десять сантиметров…

— Что можно сказать о следах выстрела? — спросил я.

— Каких следах выстрела? — спросил Селлерс.