Счет девять

С расположением крокеттовской квартиры на двадцатом этаже многоквартирного жилого дома я был знаком и со слов Берты, и по газетной статье. Обитателей и визитеров туда поднимал из отдельного вестибюля специальный лифт, его снующая вверх и вниз кабина открывалась по сигналу из прихожей на двадцатом этаже. Когда Крокетт устраивает прием и в других особых случаях, нижний вестибюль держат открытым и там дежурит лифтер. Лифт автоматизирован. Тот, кто хочет посетить Крокетта, должен позвонить из комнаты дежурного по дому. Крокетт, ежели пожелает, прикажет кому-нибудь спуститься в лифте и открыть дверь вестибюля, а сам будет ждать визитера на двадцатом этаже. А ежели не пожелает, наверх нипочем не подняться, если нет ключа, подходящего к двери вестибюля. Когда кто-либо входит в этот вестибюль, скользящий щиток отходит назад, открывая кнопку, нажатием которой можно вызвать лифт. Кроме того, имеется другой скользящий щиток, скрывающий телефон, напрямую соединенный с апартаментами Крокетта. Дверь вестибюля, открывающаяся по сигналу с двадцатого этажа, точно такая же, как дверь квартиры. На ней номер 20.

Когда я вознамерился подняться на двадцатый этаж, дверь вестибюля была открыта и там дежурил лифтер. Я дал ему свою визитную карточку, но она не возымела никакого действия. Он сказал: «Подождите здесь» – и закрыл дверь лифта перед моим носом. Затем поднялся и, видимо, переговорил с самим Крокеттом, поскольку, когда он вернулся, его тон был совсем другим:

– Прошу извинить, я только выполнял указания. Все в порядке. Я подниму вас, мистер Лэм.

Я вошел в кабину, и лифт повез меня наверх. Когда его двери раздвинулись, я очутился в приемной, убранной восточными коврами, с хрустальными люстрами, с рядом кресел и просторными стенными шкафами. Каждая дверца шкафа, будучи открытой, образовывала отдельный отсек для пальто и шляпы. За гардеробной стойкой стояла весьма привлекательная девушка в юбке до колен. Взяв мои пальто и шляпу, она осчастливила меня натянутой улыбкой.

Дверь в прихожую открылась, и быстро вошел Мелвин Отис Олни. Он был в смокинге и выглядел обескураженным.

– Входите, пожалуйста, – пригласил он.

– Что случилось? – спросил я.

– Пожалуйста, войдите.

Я последовал за ним в комнату, обставленную с претензией на комфорт и намеком на восточный стиль. Там сгрудилась небольшая кучка людей, пытавшихся говорить одновременно. В стоявшем посередине высоком человеке я узнал Дина Крокетта-второго. Его фотографии часто украшали различные иллюстрированные еженедельники, спортивные и охотничьи журналы, а также колонки светской хроники в газетах.

Берта Кул, казалось, искала повода удрать подальше от этой группы. Она схватила мою руку и так сжала ее, словно я спасатель, а она – на дне водоема глубиной тридцать метров. Косметика была недостаточно толстой, чтобы скрыть багровые пятна на ее лице. На лбу выступили капельки пота. В общем, Берта выглядела буйнопомешанной.

– Сукин сын! – прошипела она.

– Это ты мне? – осведомился я.

– Ему.

– Тогда другое дело, – сказал я. – Что случилось?

Она пообещала:

– Отойдем в сторонку, и я расскажу.

– Миссис Кул, – позвал Крокетт голосом резким, словно щелчок хлыста.

– Одну минуту, – отозвалась Берта Кул, – это мой компаньон. Мне надо с ним посоветоваться.

– Тащите его сюда. Я хочу познакомиться с ним. Немедленно.

Немного поколебавшись, Берта потащила меня к нему.

Крокетт был из тех, о ком говорят «настоящий мужчина». Рост сто восемьдесят пять сантиметров. От природы широкие плечи увеличены мягкими подплечниками, чтобы талия казалась совсем тонкой, – он выглядел просто ходячим треугольником. Разглядывая его, я вспомнил жалобу, приписываемую одному из его портных: «Черт побери, этому парню не нужен портной, ему больше подойдет садовник». Поддерживать загар для сего молодца – дело важное. На случай солнечных дней у него имеется солярий, а пасмурных – кварцевая лампа. И когда он входит в ресторан, его коричневая кожа привлекает всеобщее внимание. А он любит, чтобы на него глазели.

Крокетт оглядел меня сверху вниз и протянул загорелую руку.

– Итак, вы компаньон Берты Кул, – сказал он и пожал мне руку с такой силой, что кости затрещали.

– Рад познакомиться с вами, – ответил я.

– Ладно. Здесь черт-те что творится, – заметил он.

– Что произошло?