Считалка для утопленниц

– Жила она скромно. Но гордая была женщина, я же ей пытался помогать, но она твердо сказала: привыкла рассчитывать только на себя. У нее месяц назад был день рождения, тут уж я решил подарить ей хороший телевизор, потому что у нее был старенький, с маленьким экраном. Даже спрашивать у нее не стал – просто купил и доставку оформил на ее адрес. Вы не представляете, как она была потрясена, когда мы сидели за столом и отмечали ее день рождения, а тут привезли телевизор. Она так растерялась, пыталась объяснить, что ошибка произошла, но я ей сказал – не ошибка, это подарок. Уж она меня ругала! Говорила – такие расходы, это безумие…

Ремизов грустно улыбнулся, вспоминая события того счастливого для них обоих дня.

– Муж ведь ее не баловал, держал в черном теле. Скупердяй был. Я такого не понимаю. На что откладывать деньги? В гроб забрать с собой, что ли? Вот я и старался компенсировать ее вынужденную бедность. Как она ни упиралась, всегда приносил что-нибудь вкусненькое. Отговаривался, что сам принес – сам и съем. Это чтобы она не чувствовала неловкости.

– А внука ее вы видели?

– Да, он иногда приезжал. Неприятный тип. Просто не укладывается в голове, что у такой удивительной женщины такой никчемный внук. Но она его очень любила, он ведь единственный из родственников, кто ее навещал. Дочь Зиночки, мать Дмитрия, умерла уже давно, сын из Москвы уехал вместе с женой. Ведь муж Зины выгнал их, вы знали это? Бедная Зиночка, сколько же выпало на ее долю! – опять вернулся к прежней теме Ремизов.

– А как Дмитрий относился к бабушке?

– Потребительски. Приезжал поесть, попить, телевизор посмотреть. И всегда на прощание просил у нее денег на дорогу.

– Как – на дорогу? – не понял Щербак.

– Он так говорил: «Бабуля, подбрось на дорожку». Она ему и давала, притом немало. Я видел – то пятьсот, а то и тысячу. На всем экономила, чтобы для внука приберечь денежки. Я ее убеждал, что Дмитрий – взрослый мужчина, он должен ей помогать, а не она из последних отдавать. А она мне в ответ, что у него жизнь сложилась неудачно, что сирота… В тридцать пять лет сирота, – с иронией сказал Ремизов. – Он же и не работал толком. То там, то сям, прыгал с места на место.

– Он знал, что у бабушки появился новый телевизор?

– Да. На следующий день после ее дня рождения заходил якобы поздравить. С бутылкой водки и батоном хлеба. Правда, колбасы граммов двести принес.

– Он один был?

– В тот раз один. Дмитрий всегда предварительно звонил. И когда знал, что я у нее, приходил один. Но без меня приводил дружков. Зиночка кормила всю ораву, потом посуду мыла, убирала после них. Я хотел поговорить с Дмитрием, что некрасиво использовать пожилого человека, но она мне запретила. Говорила: мой внук – мой крест. Редкой доброты была женщина.

В глазах Ремизова появились слезы, и он промокнул их платком. Его кадык заходил над расстегнутым воротником рубашки.

– Я думаю, что ее… – его голос прервался, но он овладел собой, – убил Дмитрий с дружками.

– Почему вы так думаете, Вениамин Осипович?

– А больше некому. Она же составила завещание на квартиру на его имя. И я сам предложил ей хранить у меня завещание, когда понял, что от Дмитрия можно ожидать всего. И не только потому, что он сидел в тюрьме. Это уголовник по образу жизни. По убеждению, если хотите… Я ему в глаза смотрел и все про него понял. Эх, не уберег я Зиночку, – голос у Ремизова опять дрогнул. – Так и не удалось убедить ее переехать ко мне. Не хотела быть мне в тягость, говорила, что не хочет расстраивать своими болячками. А я ведь как чувствовал что-то, когда меня дочка к себе пригласила погостить. Не хотел я уезжать, но дочка так уговаривала, да и внучат я уже год не видел. А Дмитрий как будто дожидался этого момента, чтобы у Зиночки поддержки не было. Нужно было ее уговорить поехать со мной, дочка не возражала. Но Зиночка такая деликатная женщина, не хотела осложнять жизнь моей дочери. У той квартирка маленькая, деток двое, муж… Вот встретил я на старости лет свое счастье да и потерял его.

Ремизов опустил глаза и сцепил пальцы. Видно было, что он пытается взять себя в руки, и ему это опять удалось. Щербаков оценил мужество старика, он сочувствовал ему, но нужно было узнать побольше о внуке Заботиной и его дружках.

– Вы не запомнили случайно, как зовут дружков Дмитрия?

– Я их видел всего несколько раз. Имен не знаю, но они такие же, как и Дмитрий. То есть того же пошиба. Как жаль, что я ничем не могу помочь следствию.

– А вы не знаете, где живет сын Заботиной?

– В Липецке, она мне говорила.

– Мы не нашли в ее бумагах ни одного письма от сына.

– У них сложные отношения, это из-за ее мужа. Но в этом году он ей звонил дважды – на Новый год и день рождения. Она была так счастлива. Когда пришел Дмитрий, сказала ему о звонке.

– И что?