Science, Strategy and War: The Strategic Theory of John Boyd (Strategy and History)

Пеллегрини полагает, что переход от ньютоновских рамок причинно-следственного детерминизма к новой научной концепции вероятностей и тенденций (как это заложено в теории хаоса и сложности) изменит представление человека о поле боя, сделав акцент на возможности быстрого наблюдения и действий.94 Хотя метафора Ньютона о "величественном часовом механизме", возможно, влияла на военную теорию на протяжении большей части последних 200 лет, работы в области биологии (особенно ДНК и работы человеческого мозга), искусственного интеллекта и теории хаоса и сложности теперь говорят о том, что мир состоит из сложных систем, которые взаимодействуют и адаптируются друг к другу, что делает получение знаний о том, как функционирует Вселенная, еще более трудным.95 В этих словах Пеллегрини прекрасно отразил суть научного "цайтгайста", в котором Бойд развивал свои идеи.

Организация данного исследования

Опираясь на концепцию формирующих факторов, подход, принятый для того, чтобы показать, что Бойд говорил и имел в виду, и улучшить наше понимание стратегической теории Бойда, в некотором смысле является косвенным. Вместо того чтобы сразу начать с представления "Дискурса", в главах 2, 3 и 4 подробно обсуждаются формирующие факторы работы Бойда, тем самым обеспечивая концептуальную линзу для чтения и интерпретации его работы. Учитывая природу и метод, применяемые в работе Бойда, понимание его работы и ее оценка потребуют рассмотрения с разных сторон, с привлечением идей из ряда дисциплин и совокупностей знаний, особенно в свете того факта, что у нас есть только его презентации, на которые можно опереться. В случае с Бойдом можно выделить следующие четыре фактора:

Его профессиональная биография;

Стратегический и оборонно-политический контекст США в период, когда Бойд развивал свои идеи;

Он изучал военную теорию и историю;

Его живой интерес к научным разработкам и научному зейтгейсту, во время которого он развивал свои идеи о военной стратегии.

Профессиональный опыт Бойда включает в себя его личные переживания, такие как участие в качестве летчика-истребителя во время Корейской войны и эксперименты в воздушном бою после нее. Второй фактор, повлиявший на его работу, - это его взгляды на вьетнамский опыт и проблемы, с которыми столкнулись американские военные после этой войны, время, в течение которого Бойд создавал свои работы, и аудитория, для которой он читал лекции. Как и многие стратеги, Бойд изучал военную историю и стратегические теории, и влияние конкретных теорий и взглядов пронизывает и окрашивает его работу. Поэтому глава 2 включает в себя обсуждение ряда стратегических теоретиков, оказавших очевидное влияние на Бойда через изучение им стратегической теории, таких как Сунь-цзы, Джулиан Корбетт, Т.Е. Лоуренс, Дж.Ф.К. Фуллер и Бэзил Лиддел Харт. Это позволит представить идеи, нашедшие свое место в работах Бойда, и тем самым облегчит понимание слайдов в "Дискурсе". Это также облегчит позиционирование Бойда в истории стратегической теории, а также даст представление о степени его вклада в стратегическую теорию.

Очень интересным и не менее влиятельным формирующим фактором стало его увлеченное изучение самых разных научных областей. Главы 3 и 4 посвящены этому аспекту творчества Бойда. В них показан научный Zeitgeist, в рамках которого Бойд сформулировал свою теорию, а также то, как и в какой степени он повлиял на его работу. Я утверждаю, что работа Бойда уходит корнями в этот научный Zeitgeist и не может быть правильно понята без знакомства с дебатами и событиями, происходившими в период, когда Бойд разрабатывал свою теорию.

На этом фоне, вооружившись определенными "концептуальными линзами", главы 5 и 6 предлагают подробный анализ эссе Бойда и всех его презентаций. Это несколько замысловатое исследование даст представление о манере Бойда рассуждать и о его идеях относительно того, как следует думать о военной стратегии. Будет показано, как он строит свои аргументы и что стоит за популярным понятием "петля OODA". Кроме того, в ней обосновывается вывод, изложенный в главе 7, о том, что его работа содержит гораздо больше аргументов и идей, касающихся успешного стратегического поведения. В частности, он основывается на темах, дебатах и прозрениях, присутствующих в научном Zeitgeist, которые окрашивают работу Бойда, а также на повсеместном присутствии его идей в военных исследованиях и доктринальных дебатах в период, который многие аналитики называют постмодернистским периодом 1980-х и 1990-х годов, Я также прихожу к выводу, что Бойда можно считать первым постмодернистским стратегом, в частности, учитывая концептуальное сходство между Бойдом и несколькими постмодернистскими социальными теоретиками, и этот аргумент, кроме того, подчеркивает важность осознания Zeitgeist для понимания стратегической теории.

 

2. Семена теории и плодородная почва

Не существует логического метода возникновения новых идей. В открытиях присутствует иррациональный элемент или творческая интуиция. Карл Поппер1