Сдаёшься?

Кирилл(оглядываясь). Но никого же нет. А этим (кивает в сторону целующейся пары) совсем не до нас.

Дина. К тому же я больше не выдержу и умру.

Кирилл(убирая руку). Ты сказала это таким тоном, каким говоришь обычно — если мы выпьем по большой кружке пива, у нас не останется денег и на одну порцию мороженого, а если маленькую пополам, то и на две порции хватит. Ты сказала это просто ужас до чего убедительно. И мне ничего не осталось, как убрать руки в карманы. Вот гляди, я засовываю обе руки по локоть в карманы и перехожу на свою скамейку. В самом деле. Все лучше начинать сразу. Это закаляет волю. Моя воля это как раз то, что нам с тобой сейчас еще как пригодится. (Садится на другую скамейку.)

Пауза.

Дина. У всех, кто живет в этом доме, есть свои комнаты.

Кирилл. Неужели ты начнешь говорить об этом?

Дина. Или квартиры.

Кирилл(смеется). Жилплощадь, одним словом (сел рядом, обнял ее). Ничего хорошего из таких разговоров не выйдет. Я знаю.

Дина. И они нужны им много меньше, чем нам с тобой эти два года.

Кирилл. Еще бы! Да они им совсем не нужны. Я и представить себе не могу человека, которому вообще нужна комната. Кроме нас с тобой, конечно. Все они могут ночевать прямо на тротуарах. Вот уж никак не думал, что ты вот так, просто, за здорово живешь, начнешь говорить об этом.

Дина. А над всеми их комнатами и квартирами торчат эти железные кресты антенн — кресты над тем, что у них было когда-то.

Кирилл(обнял ее). Ты здорово образно мыслишь. У тебя сейчас губы очень красные, как будто вот-вот лопнут и из них брызнет кровь. Уж лучше все-таки целоваться, чем такие разговоры. Что это сегодня с тобой?

Д и н а сняла с плеч его руку, аккуратно переложила к нему на колени.

Кирилл. Ты хочешь пройтись?

Дина. Сколько комнат в этом доме, как ты думаешь?

Кирилл. Во всем доме?

Дина. Хотя бы со стороны улицы?

Кирилл. Кухонные окна этих старинных домов обычно выходят во двор, в среднем, в каждой комнате по два окна.

Дина. Так. А по всей улице?

Кирилл. На таких улицах домов по сорок с каждой стороны, в среднем — четыре тысячи комнат.

Дина. А в скольких из четырех тысяч комнат сейчас целуются?

Кирилл. Ясно, какого ответа ты ждешь. Значит, отвечать незачем.

Дина. Эти закрытые, мутные после зимы окна с подоконниками, заваленными свертками и заставленными цветами и кастрюлями, выглядят так просто и доступно.

Кирилл. Да. Так выглядела бы, наверное, картинная галерея XVIII века, если бы в ней развесить на веревках неновое цветное белье.

Дина. Окна выглядят так, как будто совсем не важно иметь или не иметь собственный дом. В скольких же комнатах сейчас целуются?

Кирилл. А зачем им сейчас целоваться?

Дина. А знаешь, что они делают по ночам?

Кирилл. Ну вот. В вопросе явно слышится торжество. Ты, видно, выудила из меня то, что хотела с самого начала. Ну говори, раз этого не избежать!

Дина. Ночами они все сладко посапывают! Уж я-то знаю.

Кирилл(смеется). Ты сказала это таким тоном, каким, наверное, те английские ребята кричали в телефонную трубку в марте 53-го года: «Хэлло! Мы открыли секрет жизни — ген выглядит как двойная спираль!» Раз ты знаешь, что все они сладко посапывают, значит, это так и есть. Только ты напрасно все-таки говоришь об этом. Почему-то мне кажется, что сегодня нам лучше разойтись по домам.

Дина. А если не сопят сладко, то протирают тряпочками полированную мебель или отпирают ящики и считают в них деньги.

Кирилл(смеется). Наверное, со стороны я выгляжу сегодня весельчаком! Еще бы! У них у всех кучи денег! Они все — скупые рыцари, они спят на своих деньгах или пересчитывают их ночами! А мы с тобой несчастные, нищие студенты, но красивые, как ты, и здоровые, как я. И у нас все впереди. Как говорит популярная пословица — лучше быть здоровым, но богатым, чем бедным, но больным! У тебя глаза все время узкие и светлые. Что с тобой сегодня? (Пауза.) Честно говоря, я надеялся, что на сегодняшний день ты понимаешь больше. Больше как раз для того, чтобы об этом не разговаривать.

Дина. А знаешь, что мы будем делать, если у нас появится наконец своя комната?

Кирилл. Ты развиваешь все ту же тему. Ну, хорошо. Сейчас я тебе покажу, с чего лично я начну, когда мы войдем в нашу комнату. (Он осторожно берет двумя руками ее лицо и медленно приближает к своему.) Глаза у тебя стали сейчас асимметричными, а вот, скользнув, слились в один чудовищно большой глаз, он сбоку, как на картине какого-то художника, западноевропейца. И этот смещенный огромный глаз все равно светлый. В этом нет ничего хорошего для меня, и потому я его сейчас поцелую.