Сдаёшься?

— Давайте что-нибудь придумаем, — говорит парень.

— Давайте, — говорит Варька. — Мы и сами хотели, — и вырывает у меня руку.

— Поехали кататься на паруснике, — говорит парень.

— Поехали, — говорит Варька. — А яхта у тебя есть?

— Есть, — смеется парень. — Айда.

Я снова дергаю Варьку за руку. Варька дергает плечом и говорит:

— Не хочешь с нами — ступай домой. Парень хороший — не стыдно людей бояться!

— И правда, — смеется парень. — Бояться нечего. Разве что на водохранилище шторм.

Делать нечего — приходится идти. Мы идем на вокзал; парень берет два билета до второй зоны, и мы едем на водохранилище. В электричке мы разворачиваем пакет и отдаем ему котлеты и помидоры. Варька с ужасом смотрит, как одна за другой исчезают ее котлеты во рту незнакомого парня. Бумагу Варька выбрасывает сама.

На берегу водохранилища — большого, как море, — стоят легкие яхты под парусами. На голубом горизонте стайкой идут парусники. Ветер раздувает их белые паруса, и они скользят плавно и красиво по воде. Варька даже рот раскрыла — ну и красотища!

Парень подходит к коричневой яхте, на белых парусах у нее нарисовано солнце, и приглашает нас: «Входите!» Борта яхты тонкие, яхта узкая и качается на небольших волнах.

— Может, не поедем, — говорю я.

— Ну да! — говорит парень.

— Еще чего! — говорит Варька.

Парень отвязывает яхту, садится на нос и держит веревки; яхта тронулась и заскользила к белым парусам на горизонте.

— Теперь сама пойдет, — говорит парень. — Добро пожаловать в каюту.

На низкой каюте и вправду написано: «Добро пожаловать!» Парень, видно, веселый. Мы входим в каюту — по бокам там лавки; в каюте светло, от воды прыгают солнечные зайчики.

— Лимонаду хотите? — говорит парень.

Мы пьем лимонад.

— Что вы делаете? — спрашивает парень.

— Учимся, — говорим мы. — И ищем профессию.

— А, — говорит парень. — Тогда ясно.

Неожиданно мы срываемся со скамейки и падаем на парня, больно ударившись лбами. Потом парень падает на нас.

— Ветер, — кричит он, — все на борт!

Мы с трудом выползаем на борт.

— Шторм, — кричит парень, — балла три, держитесь! Держите веревку, тяните, да тяните же, черт возьми!

Вдвоем мы тянем веревку. Это очень трудно. Веревка так и рвется из рук. Парень сердится и изо всех сил держит свою веревку.

— Теперь выбирайте! — кричит он.

Мы и так тянем изо всех сил.

— Выбирать, — кричит парень, — отпускать потихоньку!

Мы отпускаем, хлопают над яхтой огромные паруса. Летят в лицо брызги. Впереди такая же яхта валится с боку на бок. Нас окатило водой.

— Держись! — кричит парень.

Спускаем паруса, рулим к берегу. Паруса спущены. Мы идем на веслах. Теперь это не воздушная яхта, а обыкновенная лодка. Руки у нас стерты до крови. Парень привязывает свою яхту и идет с нами. На берегу он смеется.

— С боевым крещением, — говорит он. — Славно, девчушки, держались. Можете вполне идти в моряки.

У нас с Варькой не попадает зуб на зуб. Ладони болят. Уже темно. Мама и Поля опять нас запрут дома. Парень провожает нас до дома.

— Морской привет, — говорит он.

Но мы не хотим в моряки. Мы хотим спать.

Утром после умывания начинается допрос. Собственно, допрос кончается очень быстро.

— Где вы были? — говорит мама.

— Катались на яхте, — отвечает Варька.

— С кем? — ужасается мама.

— С одним парнем, — отвечает Варька.

— С каким? — спрашивает мама.

— С хорошим, — говорит Варька.

— Как его фамилия? Где он учится?

— Работает он в КБ, а фамилию мы не спросили.

— Ах так! — говорит мама. — Уличные знакомства. Идите в комнату, заниматься математикой. Мы с вами еще поговорим.

Мы уже пять дней не выходим из дома. Перепробовано все — отказ от еды дал прежние результаты. Наконец Поля выходит к нам с «белым флагом». На этот раз это «наполеон». Мы не подходим к «наполеону». Вижу, как Варька сдерживается изо всех сил. Но наше мужество не напрасно. Через минуту в комнату входит мама. Она уговаривает нас пойти куда-нибудь развлечься. Мы обещаем пойти куда-нибудь завтра утром. Мама и Поля выходят. Мы делим «наполеон», открываем балкон, ложимся под одеяла и начинаем говорить про звезды. Вернее, про звезды говорю я, а Варька только чавкает на всю комнату. Я рассказываю Варьке, что той звезды, которую мы видим, наверное, уже нет; была она, наверное, несколько тысяч лет назад, а сейчас стала черной дырой, но свет ее дошел до нас, может быть, только сейчас и будет еще идти на Землю много тысяч лет, и что если кто-нибудь захотел бы сделать из Земли черную дыру, то ему надо было бы сжать всю нашу Землю вместе с горами и морями до нескольких сантиметров. Варька смотрит на звезду, жует торт и на разные голоса говорит «угу». Сначала «угу» ее звучит механически, равнодушно, потом в виде вопроса: «Угу?», потом восхищенно: «Угу!» — и, наконец, Варька перестает чавкать и садится на кровати.

— Откуда ты все это знаешь? — спрашивает она.

Я говорю, что слушаю по радио передачу «Радиопланетарий». Варька говорит:

— Да, наверное, редкая профессия — астроном. Наверное, там много платят. И уволить нельзя — заменить некем. У меня нет ни одного знакомого астронома. А у тебя?

— У меня тоже.