Сделай и живи спокойно 3

— Дрожи, буржуй, настал последний бой,
Против тебя весь бедный класс поднялся,
Он улыбнулся, засмеялся, все цепи разорвал
И за свободу бьется как герой!

Ничего, ничего, ничего!
Сабля, пуля, штыки — все равно!
Ты, родимая, ты дождись меня,
И я приду!

Я приду и тебя обойму,
Если я не погибну в бою
В тот тяжелый час, за рабочий класс,
За всю страну!

Бедняк-трудящий с нами завсегда,
У нас один повсюду враг заклятый!
Весь черной злобою объятый, кровавый капитал, —
Он не уйдет без боя никогда!

Ничего, ничего, ничего!
Сабля, пуля, штыки — все равно!
Ты, родимая, ты дождись меня,
И я приду!

Я приду и тебя обойму,
Если я не погибну в бою
В тот тяжелый час, за рабочий класс,
За всю страну!

Мы победим, — за нас весь шар земной!
Разрушим тюрьмы, всех врагов — богов разгоним!
Мы наш, мы новый мир построим свободного труда
И заживем коммуной мировой!

Ничего, ничего, ничего!
Сабля, пуля, штыки — все одно!
Ты, родимая, ты дождись меня,
И я приду!

Я приду и тебя обойму,
Если я не погибну в бою
В тот тяжелый час, за рабочий класс,
За всю страну!

Смотрю, а Крапивин и Ерасыл сидят, слушают с суровыми лицами. Не знаю, что там у них в голове. Но — надеюсь, что спел я не зря.

Тишина в кабинете прервалась — зазвонил телефон. Крапивин резко поднял трубку и стал слушать, отвечая короткими «да» и «нет». Когда разговор закончился он посмотрел на нас и сказал:

— Несчастный случай на стройке. Кто-то из наших пострадал на воскреснике. Я уезжаю разбираться. Ерасыл остаешься на телефоне. Будешь сегодня за диспетчера. Всё важное записываешь в тетрадь. Я приеду и почитаю.

Я аж подпрыгнул, когда услышал о происшествии. Блин! Я прораб или где? Встаю и громко говорю:

— Товарищ Крапивин, разрешите с вами!

— А что ты там будешь делать? — спросил Сергей Вадимович.

— Как что? — искренне возмущаюсь я, — в конце концов это мой долг, как комсомольца, быть впереди, вставать грудью на защиту и первым идти в атаку. Ну и так далее…

Кое-как уговорил этого непробиваемого секретаря. Десять минут уговаривал. Даже Ерасыл и тот меня поддержал, а Крапивин молчал и думал. Только последний довод — моя награда, всё-таки сломила упёртость комсомольского вожака. Я так и сказал, что так просто такую висюльку на грудь не цепляют. Значит я могу участвовать и должен! Вот! Короче, побежали мы ко входу. Там нас ждала машина с водителем. Уже выбегая я услышал вслед вопрос Ерасыла:

— Вилор! А слова дашь переписать?

— Потом напомни, — мне только и оставалось, что крикнуть это, — когда вернёмся.

Почему я вызвался? Так тут всё просто. Это лучший способ не привлекать к себе внимание органов. Будут спрашивать, а я им: — «Работаю я, вместе с секретарём горкома комсомола Москвы и всё тут! Отстаньте и не мешайте, и вообще: займитесь делом в конце концов». Конечно, я утрирую, но — примерно причина в этом. Мне нужна движуха и именно в местах, где меня многие могут увидеть и запомнить. Ну — как-то так!

На стройке было всё грустно. Я всегда говорил и буду это постоянно повторять, что устройство лесов и их демонтаж должен проводить специалист в этом вопросе. По идее это равнозначные по сложности работы. Даже, скорее всего, демонтаж травмоопаснее. А тут поручили это дело комсомольцам, которые пришли помогать в воскресенье. Ничего не имею против энтузиазма молодых парней и девушек, но есть какие-то нормы и допуски. Они должны были помогать, а не конкретно заниматься этим. Так и получилось. Недоглядели, потому что не знали, чем всё может закончиться. Вот и прилетело парню куском бруска по голове. Хорошо, что в вязаной шапочке был и шлеме каком-никаком, а так бы насмерть убило. Отделался тяжёлым сотрясением и больничным на пару недель. Разобрались быстро. Всех причастных немного поругали, а всех ответственных наказали. Болявому сделали последнее предупреждение и отлучили от добровольной помощи на месяц.