Сделай мне больно

В долгу танкисты не остались. Ужин начался под "Бычьи рога". Местное красное соотечественникам за границей не показалось. Водку на территории части в принципе не отпускали, но, коль пошла такая пьянка, сам замполит взял на себя ответственность - и в заключение "Веселые ребята" вносили в "Икарус" не только аппаратуру, но и Геннадия Иваныча, чей забытый баян Александр разыскал под столом в офицерской столовой.

На возвратном пути тропинку заступила тень. Споткнувшись о какой-то корень, он упал вперед баяном. Тень засмеялась пьяным женским смехом. Он просунул руки в лямки и поднялся с колен.

- Простите, - сказала иностранка, стриженная "под мальчика".

- Никогда.

Она захохотала.

- Музыку не разбили?

Он сотряс, в футляре шевельнулся монолит.

- Цела!

- Я просто заблудила. Или "заплутала"?

- "Отбилась", "потерялась", "запропала". Сейчас найдемся. Вас зовут?

- О-о, очень сложно... Ибоа.

- Как?

- Есть такой цветок. Но можно короче - Иби. Но русские смеются.

- Вы наша переводчица, Иби?

- Ваша. Но зачем вам? Мне с поезда не дали душ принять. "Давай, давай!" Когда тут все без слов друг друга понимают. А я не понимаю никого. Этот человек без шеи - он, правда, начальник всех? Мне руку на колено и ругает: "Почему в штанах? Куришь почему? Курящую девушку - как пепельницу целовать". Одновременно все целуют и пробуют за жопу. Все русские, все пьяные. За дружбу наливают. Водку сто лет не пила. И этот черный лес. Как подсознание открылось. Хаос.

- Сейчас...

Уверенно он выводил ее на свет.

И вывел.

- А это что?...

И даже спряталась за дерево.

А это были только танки. Стволами к ним, а задом к стене с колючей проволокой. Прожектора им били на прутики антенн, на башни, на зачехленные орудия. Охраны рядом не было.

Иби достала из кармана зажигалку. Бензиновую. Оглянулась на него и щелчком отбросила ветрогаситель.

- Коктейль Молотова знаешь? Пьют не закусывая. И за дружбу!

- Иби!..

Долговязая, в два прыжка венгерка перемахнула пахоту и стала поджигать наш мирный танк. Трезвея, он смотрел на хулиганку в джинсах, припавшую к броне.

От этого девиза юности - спонтанно - были и производные. Такие, как спонтанер. В том качестве он оценил бы хэппининг. Но десять лет спустя вся эта сцена в интенсивном свете прожекторов отозвалась в нем дурнотой такой, что взмокли виски. Александр свалил баян.

Увязая в месиве земли и древесины, он подошел к ней, взглянул на мочку уха с подвешенным сердечком, на шею с пульсирующей жилкой, на язычок бензинового пламени, тщетно лижущий броню - и взял за руку. Выронив зажигалку, Иби отпрыгнула и нырнула в проход между танками. Он подобрал зажигалку, сунул в карман и бросился за ней. Единственное слово повторялось в голове, и так, будто заранее все одобряло, лишь бы: "Спонтанно, друг! Спонтанно!" С тыла танки сильно воняли - мазутом, керосином. Он догнал. Она сопротивлялась, ослабевая от смеха. Распластал ее на броне - между буксирными крюками. Глаза сверкали - огромные на бледном лице. Она толкалась под ним всем телом, но он удерживал, сжимая под браслетами запястья, которые пульсировали. Они дышали друг другу в лицо. Водочным перегаром. "Иби..." Она толкнулась снизу. "Ну? Еби!" Он отпустил запястья руки ее остались на броне. Полы пиджачка были распахнуты, а черный шелк обтягивал соски странно плоской груди, под крыльями которой пульсировала впадина живота. Он чувствовал это биение, отстегивая ремень на ее джинсах. Форменный - из грубой кожи и звездой СА на бляхе. "Откуда у тебя?" "Лейтенант отдал за брудершафт. Нельзя?" Он с треском стянул книзу "молнию", раскрывая бедра, низ живота и выбившийся край волос. Он всунул пальцы под неплотное кружево и перешел в другое измерение - в безвыходно жаркое. Он смотрел ей в глаза, пытаясь совместить одно с другим. Он гладил края подбритой кожи, чувствуя ладонью плотный бутон цветка по имени Ибоа никогда не слышал о таком. Он густо и стрижено зарос кругом, этот бутон. Он утопил в нем палец. Средний и слегка. Подушечкой. Снизу вверх прошел и выскользнул. Иностранка со стоном выгнулась на танке: "Да... делай так..." Он обнял другой рукой ее за поясницу, защищая от брони, и начал делать так - так, как она хотела, ибо он не был мачо, что бы некоторые там не говорили, но вдруг услышал подъезжающую машину и замер. "Делай, делай!" толкнулась она нетерпеливо. Он вынул руку и закрыл ей рот. В ответ она стала лизать его ладонь - уже настороженно бесчувственную...

Машина пробуксовала и остановилась.