Сделай мне счастье

— Лично я бы никуда не поехала. Заперлась бы в четырех стенах, жалела себя, плакала. Может, даже напилась или приняла снотворное, чтобы забыться.

На всякий случай они подождали еще с полчасика, а когда Воронцова так и не появилась, отправились обратно в город. Дел у них было великое множество. И как ни соблазнительна была мысль подобраться к любовнице покойного Меерсона поближе, пока приходилось от нее отказаться.

Но если бы друзья задержались у ворот «Восторга» хотя бы еще на четверть часа, они бы об этом не пожалели. Потому что очень скоро к воротам подъехала еще одна машина. Это был внушительных размеров внедорожник, от которого за версту пахло и деньгами, и властью, и чем-то таким, отчего хотелось держаться подальше и в то же время тянуло подобраться поближе.

Однако не сама машина привлекла бы внимание наблюдателя, а водитель. Это был высокий красивый брюнет, физиономию которого Герман последние дни видел так часто, что она даже стала ему сниться. Это был Почтарев собственной персоной.

Но еще более любопытны были его пассажиры. Это были два маленьких мальчика примерно одного возраста и удивительно похожие друг на друга. Они сидели в обществе молодой женщины, выполнявшей при них функцию то ли няни, то ли матери. Скорей первое, поскольку женщина вела себя с мальчиками как-то уж слишком ласково. Несмотря на их выходки, крики и даже драку, которую устроили между собой мальчишки, она ни на секунду не вышла из себя, не позволила себе прикрикнуть на расшалившихся хулиганов и лишь вежливо пыталась призвать обоих к порядку.

Делала она это не потому, что была такая мягкая и нежная, а потому, что за рулем сидел водитель, который следил не только за дорогой, но и за ней. А рядом с ним сидел еще и телохранитель, которому и вовсе полагалось глаз не спускать с новой няньки, чтобы составить заключение, а затем доложить хозяину, годится ли новая нянька на эту роль или ее стоит заменить другой.

Вид у женщины был довольно растерянный. Дети вели себя ужасно, контролировать их поведение она не могла. А самое главное, все происходящее с ней самой и ее ребенком очень мало напоминало то, что ей было обещано.

Если бы Герман увидел эту женщину, он был бы немало изумлен. Потому что это была его сбежавшая супруга — Ирина. А один из мальчиков соответственно был его сыном — Ванечкой.

Глава 15

Вернувшись в город, Оксана первым делом позвонила по телефону, который ей оставили двое оперативников, занимающихся расследованием убийства Меерсона. Оперативники ей обрадовались. Они тут же назначили Оксане встречу, причем согласились приехать в любое место, которое будет удобно ей. Чувствовалось, что расследование идет туго и они будут рады любой информации.

Но Оксана звонила не столько, чтобы дать им зацепки, сколько, чтобы получить зацепки самой. И когда оперативники явились к скамеечке в парке, совсем не случайно выбранной Оксаной, девушка сразу же спросила:

— Когда вы приходили ко мне, то говорили про какого-то мальчика — Колю Горемыкина. Вы его нашли?

Вопрос был задан в лоб, и Кузнецов растерялся. А Гриша и вовсе настороженно полюбопытствовал:

— А почему вы интересуетесь этим мальчиком?

Пришлось Оксане признаться, чем она занималась все эти дни. Она не стала упоминать про Германа, но в остальном ничего не утаила. Рассказала и про клинику красоты, и про таинственный корпус «Би», в котором под руководством покойного доктора Меерсона творилось всякое непотребство, а под конец упомянула и про подслушанный якобы тоже ею разговор Почтарева с коллегой о некоем Горемыкине, у которого они служат.

— Там Горемыкин, и тут Горемыкин. Вдруг это не просто совпадение? Понимаете, если Ирина связалась с этим Почтаревым, а Почтарев работает на Горемыкина, то и Ирину следует искать где-то рядом с ним.

Оперативники переглянулись, и Гриша осторожно сказал:

— Но нас интересует не столько эта женщина, сколько ее муж.

— Герман ни в чем не виноват, я же вам уже объясняла!

Но убедить полицейских в невиновности Германа Оксане не удалось. Они продолжали упорствовать в своем заблуждении.

Пришлось перейти к следующему пункту. Рассказ про могущественного господина Воронцова, которому жена изменяла с Меерсоном, оперативники выслушали с еще большим вниманием. Стоило Оксане произнести имя Воронцовой, как вокруг них словно заплясали маленькие энергетические вихри.

Но Кузнецов с Гришей попереглядывались, а потом сказали, что знали о существовании Воронцова и его супруги и раньше.

— Так если у вас есть такой жирный подозреваемый, зачем вам Герман? — удивилась Оксана. — У Меерсона был роман с Воронцовой. Ее мужу и предъявляйте претензии.

В ответ оперативники пустились в объяснения. Из их путаных слов Оксана сделала для себя один-единственный вывод: Кузнецов и Гриша попросту боятся, что Воронцов им попросту не по зубам. А вот Герман — самое то.

— Но это же неправильно! — возмутилась она. — Ирина изменяла мужу с Почтаревым, а вовсе не с Меерсоном. Следуя вашей логике, Герман должен был прикончить Почтарева, а не врача.

— О Почтареве ревнивый муж не знал. Знал про Меерсона.