Сделай мне счастье

Выбравшись из парка, Герман направился к оставленной машине. Благодаря тому, что Герман был за рулем, ключи от машины оставались у него. Он мог воспользоваться «реношкой», но не был уверен, что стоит это делать. Теперь в полиции знают, что они с Оксаной заодно. Безопасно ли ездить на ее машине? Наверняка номер уже внесен в базу машин, подлежащих немедленному задержанию. Нет, так рисковать не стоит.

И уставившись на регистрационный номер, Герман пробормотал:

— С этим надо что-то делать.

В бардачке у Оксаны было много разного хлама. И порывшись там, Герман нашел бутылочку корректора для печати. Это было то, что нужно.

— Ну-с, посмотрим, что тут можно сделать…

Герман увлеченно работал кисточкой. Не прошло и нескольких минут, как оба регистрационных номера изменились до неузнаваемости. Вместо цифры восемь, теперь виднелась цифра шесть. А буква «О» превратилась в букву «С».

Герман оглядел дело своих рук и с удовлетворением кивнул:

— Отлично получилось!

За себя Герман не волновался. Волшебный грим — борода, очки и усы — делали его неузнаваемым. И он, и машина здорово замаскировались. И могли продолжать свое дело.

Сев за руль, Герман снова растрогался.

Как вовремя Оксана ему помогла! Какое благородство! Она не стала вспоминать о прежних обидах, копошиться в былом, просто стала помогать, и все. И никакой благодарности за свою помощь не требовала. Но если Оксана умела быть благородной, то и Герман не хотел уступать ей. Больше он ни о чем не попросит Оксану, дальше он будет действовать сам. Слишком дорого может обойтись Оксане ее помощь. Об этом Герман и должен думать.

Герман ничего не сказал Оксане о внезапно вернувшихся чувствах, потому что считал это, во-первых, несвоевременным, а во-вторых, даже непорядочным. Как ни крути, он до сих пор женат на другой женщине. Хотя Герман знал, с Ириной у них все кончено. С того момента, как он узнал об ее измене, уже все было кончено. Никакие оправдания не помогли бы Ирине вернуть расположение Германа.

Вся их семейная жизнь строилась на иллюзии, что Ирина беспомощное и очаровательное существо, которое просто не в состоянии существовать самостоятельно без опеки и надежной руки Германа. А оказалось, что очень даже может. Герман даже чувствовал к Ирине нечто вроде благодарности за ее предательство. Одним махом взяла и разрубила тот узел, который они вместе завязали.

И вот теперь Герману предстояло завершить расследование так же, как он его и начал, — в одиночку. Поэтому он и настоял на встрече Оксаны с оперативниками. Чувствовал, чем это может закончиться. Если бы они не задержали Оксану, Герман нашел бы другой способ, чтобы отстранить девушку от участия в расследовании.

— Да и зачем ей это продолжать? Я уже все знаю сам. Под подозрением у нас господин Воронцов, значит, надо пообщаться с его женой. И под подозрением Почтарев. Его я тоже рано или поздно найду. А когда найду Почтарева, выйду через него и на этого Горемыкина.

Зачем ему нужен последний, Герман и сам не очень-то хорошо себе представлял. Конечно, если его жена зачем-то возилась с мальчиком Горемыкина, то через последнего можно выйти на саму Ирину. Но нужно ли это самому Герману?

То, что Оксана сказала, что вместо Ванечки Ирина привезла домой другого мальчика, самым странным образом выпало у Германа из памяти. Так бывает, что сознание нарочно прячет самую травмирующую информацию.

Да и само расследование крутилось таким образом, что им с Оксаной все было как-то не до Горемыкина. Допустим, сам Почтарев знает, где обитает этот Горемыкин. А вот Герман с Оксаной и понятия об этом не имели.

«Поэтому сперва я займусь Воронцовой, — решил Герман. — Сегодня же попытаюсь к ней подобраться. И плевать на ее всемогущего мужа. Теперь Оксанка в безопасности, это главное. А за себя я не боюсь!»

Помимо адреса Елены Воронцовой в отделе кадров сыщики получили также и номер ее мобильного телефона. И сейчас Герман воспользовался им.

— Алло, алло, — тоненьким голоском пропищал он, подделываясь под женский голос. — Ленусик, привет!

— Это кто? — спросила Воронцова. — Не узнаю.

— Это Катя, — брякнул Герман. — Другой номер у меня теперь, запиши его, солнце мое!

На его счастье, Воронцова ничуть не насторожилась.

— Катрин, ты, что ли? — лениво произнесла она.

— Я!

— Привет, не узнала тебя сразу, дорогая. Богатой будешь.

Герман хихикнул:

— Куда уж больше-то.

— Денег много не бывает.

Голос Воронцовой звучал ровно. Никак не подумаешь, что женщина на грани отчаяния от потери и любовника, и мужа, и положения в обществе.

— Как сын? Как его здоровье? — поинтересовалась она у «Кати».

Герман откликнулся с жаром.

— Великолепно!

— Гастрит больше не мучает?

— Полный порядок с желудком.

— А-а-а… С бизнесом как? У него ведь, кажется, сеть заправок?

— Все путем.

Воронцова замолчала, явно не зная, что еще спросить.

Но Герман продолжал пищать и кривляться:

— Представляешь, встретила сегодня твоего мужа, так он мне такого наговорил!

— Чего сказал-то?

— Записи показывал, где ты и какой-то мужчина. Сказал, ты от него голой уйдешь. Без копейки тебя оставит.