Сделай погромче

Самым лучшим были ужины у Гретхен. Когда я был «приглашенным» гостем, а не просто отирал стены на кухне, здорово было сидеть с ними за столом и есть, как член семьи. С тех пор, как ее мама умерла несколько лет назад, в доме стало очень грустно, но все равно, наверное, лучше, чем у меня. Я старался быть предельно вежливым, потому что папа Гретхен всегда выглядел очень, очень измученным и очень несчастным, как будто готов был заплакать в любую минуту. Он вообще был грустным дядькой, с глазами, как сырые яйца, с узким лицом и темными чистыми волосами, но он всегда был очень добр ко мне. Гретхен обычно молчала. Она просто сидела, уставившись в тарелку и, ну знаете, передвигала в ней еду с места на место. Ее старшая сестра Джессика, чертова секс-бомба, совершенно меня игнорировала. Я пытался поддерживать беседу, рассказывая всем о том, как прошел день, но поскольку они не были моей семьей, они не очень-то интересовались. В нашей семье мы даже никогда толком не ужинали вместе. Как я говорил, папа особо не появлялся в последнее время, мама все время работала, мой старший брат Тим постоянно где-то качался, а моя младшая сестра Элис обычно разглядывала себя в зеркало. Так что, наверное, я заходил к Гретхен по первому свистку, чтобы почувствовать ту общность, которой, казалось, мне так отчаянно не хватает. Было приятно притворяться, что у тебя есть что-то вроде нормальной семьи.

Сегодняшняя еда у Гретхен выглядела странновато. В смысле плохо выглядела. Как мясо. Но, может, и не мясо. Что-то коричнево-черное на белой тарелке с чем-то зеленым по краям. По мне, вообще кухня целиком была старовата и обшарпана, как будто из семидесятых. Тусклый желтый верхний свет делал все серым, грустным, мрачным, даже хуже. Что бы ни лежало на тарелке, оно выглядело пресно и неаппетитно, как выцветшие синие обои в клеточку и коричневый кафель.

— Это искусственный стейк, — сказал мистер Д. — Мы сейчас пытаемся его продвигать. Он называется «Имитейсти». Попробуй.

Мистер Д. работал в рекламе или маркетинге, или что-то в этом роде — белый воротничок, как говорил папа, — и ежедневно он ездил в центр и обратно, чтобы каждый вечер ужинать со своими девочками.

— Я не голодна, — вздохнула Гретхен, скрестив руки на груди.

— Что думаешь, Брайан?

— Я думаю, это сенсация, мистер Д. Вообще-то я думаю, что вы сами сенсация.

Он кивнул и подмигнул мне.

— Ну, тогда что там по поводу отстранения от занятий, девушка? — спросил он. — Ты сделала какие-то выводы?

— Да ерунда, — сказала Гретхен. Она низко опустила голову и воткнула вилку в таинственный черный холмик, а затем медленно ее вытащила.

— Ерунда? Они сказали, еще раз — и им придется тебя выгнать, — пробормотал мистер Д., нервно моргая за стеклами очков. На нем все еще был голубой фартук в цветочек с надписью «Поцелуй повара». Он был маленького роста и выглядел неврастеником, его веки подергивались. Недавно он решил сбрить усы, которые носил четырнадцать лет. Лицо его без них выглядело голым, даже если вы никогда не видели его в усах. Вот уже два года он был вдовцом и сбрил усы, чтобы выглядеть моложе, привлекательнее, поскольку его жена, мама Гретхен, умерла от рака легких. У Гретхен была лучшая на свете мама. В смысле, она была такая милая, и с ней всегда было весело, она курила и играла с нами в видеоигры; не знаю, я рос, мечтая, чтобы моя мама была такой. Кухня пахла мамой Гретхен. Старые желтые обои таили в себе напоминание о ее «Вирджиния слимс» с ментолом, и я надеялся, что их никогда не переклеят.

— Я же сказала, это больше не повторится, пап, обещаю, — сказала Гретхен, взяла его за руку и в подтверждение пожала ее.

— Это она говорила в прошлый раз и в позапрошлый, — вступила Джессика. Джессика была известная шлюха, но супер, межгалактически сексуальна. Про нее говорили, что она заигрывает с парнями своих подруг, понимаете, о чем я. Я видел пару раз, как она это делает на вечеринках, которые она устраивала, когда мистер Д. уезжал по делам из города. На одной из таких вечеринок я подслушал, как она говорила другой девчонке: «Блин, он такой урод, даже не знает, как трахаться».