Сделай ставку и беги

Кожемякин непроизвольно сжал ручку. И, лишь услышав хруст, с досадой оглядел перепачканную пастой ладонь.

– Вот ведь какой наглец оказался. А вы его еще выгородить хотели, – Игнатьев искательно заглянул в глаза начальника и натолкнулся на неприязненный прищур.

– Твоя работа? – коротко спросил Кожемякин.

– В смысле вы о том, как рапорт на столе у министра оказался? – уточнил Игнатьев. Кротко, с видом привыкшего незаслуженно страдать человека, вздохнул. – Да что вы? В управлении, знаете, сколько завистников?

– Знаю! – отчеканил Кожемякин. Игнатьева зябко передернуло, – в стальных генеральских нотках он расслышал собственный приговор.

Увольнялся Антон без сожаления. Резолюция министра окончательно лишила его иллюзии, будто, находясь в МВД, он может хоть как-то влиять на ход событий в стране.

Он точно знал, что старая отлаженная жизнь закончена. А куда вынесет его в новой, оставалось гадать.

В отличие от большинства знакомых, убежденных, что только роковая невезуха и происки недругов не позволяют им раскрутиться в миллионеры, Антон относительно своих бизнес-возможностей не заблуждался и подумывал либо поступить в какую-нибудь консалтинговую или юридическую фирму, либо податься в адвокаты.

* * *

Зато не гадал Листопад. Единожды уверившись, что Негрустуев ему необходим, он не собирался ждать, пока тот сам созреет. Дозреет на рабочем месте.

Антон еще обходил с «бегунком» бесконечные ХОЗУ, а на новомодный домашний автоответчик незнакомый женский голос уже надиктовал послание господину Негрустуеву по поручению господина Листопада. «Иван Андреевич ждет вас у себя по делу, о котором вы с ним договорились».

По дороге из Твери Листопад упомянул, что у него есть нужда в «чистых» фирмах, на которые можно оперативно переоформить акции покупаемых предприятий. Антон как юрист вызвался помочь.

* * *

В Москве грибами после дождя поднимались массивные тонированные замки с «сахарными» башенками по углам крыш, – новые русские спешили реализовать своё представление о счастье.

В отличие от прочих нуворишей Иван Листопад, стараясь не выпячиваться, занял шесть этажей в десятиэтажном дядькином институте на проспекте Мира. Здесь он разместил администрацию холдинга и разрастающийся банк. Как говаривал сам, всё в одном флаконе: и выпивка, и закуска.

По актовому залу подвального этажа сновали «купцы». Его переоборудовали под биржу, – Иван одним из первых отреагировал на появление Закона о биржах и биржевой торговле и теперь получал дополнительный «навар» на продаже брокерских мест.

Из каждого квадратного метра площадей он умудрялся выжимать максимальную выгоду не только для себя, но и для института, так что научный коллектив, сохранивший за собой четыре верхних этажа, жил вполне безбедно. Из всех забот у директора – Петра Ивановича Листопада, оставалась одна, основная, – организация научных исследований. Аграрий, брошенный директорствовать над радиоэлектронщиками, он напоминал наседку, выращивающую утят. Неумение плавать изо всех сил компенсировал дотошной материнской опекой.

Во всё остальное, включая финансовые дела собственного института, Петр Иванович не вникал, передоверившись деятельному зятю и племяннику.

Вот уж чему не было убыли, так это Ивановой энергии. Казалось, он, словно динамо-машина, подпитывал ею всех вокруг.

Во всяком случае, когда Антон приехал в «Илис» и в сопровождении встретившего Маргелыча проходил по «президентскому» этажу, из многочисленных дверей то и дело выскакивали молодые люди с папками и файлами в руках и устремлялись по каким-то неотложным делам, едва не сталкиваясь с точно такими же – быстрыми и устремленными.

Небольшая, метров на тридцать, приемная, была заполнена людьми постарше, – менеджеры среднего и высшего звена, пытающиеся пробиться к руководству, искательно нависали над двумя секретаршами, отгороженными барьером.

– Как у вас всё кипит, – подивился Антон.

– Э, – пренебрежительно пробурчал Маргелов, – президент на месте. Вот и изображают половую активность. А уедь Иван Андреич, вмиг ряской порастет. Эх, доверил бы Иван Андреевич мне, я б эту шоблу живо в бараний рог скрутил… Ну-ка подбери копыта!

Он грубовато отодвинул замешкавшегося сорокалетнего человека, как оказалось позже, – начальника управления.

– Вы б все-таки повежливей, – уязвлено буркнул тот.

– Не скиснешь, – не останавливаясь, отреагировал Маргелыч.

Остальные при виде президентского помощника сами предусмотрительно освобождали дорогу. Многие спешили поздороваться. Не удостоив никого ответным кивком, Маргелыч движением пальца повелел застывшему у дверей телохранителю открыть дверь и – пропустил Антона внутрь.

Кабинет, обуженный стеллажами по стенам, заставленный кожаными креслами, все-таки казался раза в два больше куцей приемной. На журнальном столике у входа в беспорядке были свалены свежие письма и приглашения. Поверх прочих возлежала распахнутая открытка «Уважаемый Иван Андреевич! Приглашаем Вас на элитную презентацию в нашем эксклюзивном бутике».