Сделай ставку и беги

– Что случилось, дядя Петь?

– Пройди, разговор есть, – Петр Иванович шаркнул по племяннику воспаленными глазами. – Но тихо, – Таечка только заснула… Да, как там у тебя на съезде?

– Э! – Иван отмел вопрос как несущественный, шагнул следом, в гостиную. Недоуменно оглядел стол с початым коньяком и наполненной рюмкой, – прежде дядя Петя привычки пить в одиночку не имел. – Да что стряслось? Говори, наконец!

– Ты прости меня, Ваня! Горе у меня! Уж такое горе, – пробормотал дядя Петя. Голос его прервался и, то ли чтоб восстановить дыхание, то ли чтоб пополнить силы, он приложился к рюмке. – Садись и слушай. Ты ведь Таечкину маму, жену мою в смысле, помнишь?

– Немного. Я ж маленький был, когда она умерла.

– А про то, что у нее были психические отклонения?.. – он требовательно вскинул глаза.

– Говорили что-то меж собой родители, – припомнил Иван. – Но… смутно. Так она что?.. – начал догадываться он.

– Да…Склонность к суициду называется. Короче, чтоб без соплей, – с собой она покончила. У меня как раз шашня одна образовалась. Нашлись доброжелатели. Сигнализировали, так сказать. И – разом…Сначала у Таечки ничего не проявлялось. А лет семь назад – кто-то в школе обидел…

– Не тяни!

– Вены резала. Врачи говорят….В общем всякого наговорили.

– Не знал.

– Никто не знал. Даже Андрею не говорил. И тебе не хотел говорить! – он зло вскинул по-девичьи густые ресницы. – Потому что вроде как не повторялось.

– Что с ней?! – Иван поднялся.

– Спит, говорю же. Врачи уколы сделали, – Петр Иванович жестом усадил его на место. Попытался перевести дыхание, всхлипнул стыдясь. – Из окна сегодня пыталась выброситься. Случайно зашел и…просто-таки поймал.

В горле его булькнуло, из глаз потекли слезы. Не в силах говорить, протянул пальцы, скрючив, как в момент, когда ловил он дочь.

Иван наполнил его рюмку, придвинул. Сам раскрутил бутылку и влил добрую порцию себе в горло. Петр Иванович выпил, перевел дыхание.

– Ты уж прости меня, Иван, за то, что вот так… кота в мешке. Дочь все-таки. Хотелось счастья ей. Потом думал, может, обойдется. Да и надежду имел, – после родов, знаешь, всякое восстанавливается. Женский организм – штука непредсказуемая. …В общем какая после этого свадьба? Считай, не в претензии.

– Она…что-нибудь объяснила? Почему, в смысле? – боясь услышать ответ, Иван затаил дыхание.

Но дядя Петя лишь сокрушенно повел плечами:

– Сам думал, может, между вами чего-нибудь…Говорит, нет. Мол, по учебе. То-то и страшно, что без причины. То-то и горе!

Иван поднялся и прошел в горенку, где в полутьме лежала Таечка. Окна были тщательно зашторены и, судя по духоте, наглухо задраены. На звук двери она открыла глаза. И глаза эти при виде Ивана расширились.

– Ванюша! Папа сказал, да? – она подозвала его, жестом усадив рядом, прижалась щечкой к руке. – Ты не сердись. Как-то накатило. Дурочка, правда?! Я ведь тебя не виню, – сама навязалась. Всё понимаю. Но – как вихрем! Прямо как будто…

Таечка безутешно зарыдала, закрывшись пальчиками. Иван, огорошенный, провел рукой по потному лобику.

– Всё будет хорошо, – он принялся оглаживать ее по волосам. И в такт его движениям утихли рыдания, – Таечка завороженно вслушивалась в убаюкивающий голос, потихоньку раздвинув пальчики, которыми загораживала лицо.

Наконец действие таблеток возобладало. Она зевнула, глаза снова закрылись.

– Ты не уйдешь пока? – пробормотала, вновь засыпая, Таечка.

– Нет, нет. Я здесь. С тобой, – Иван подоткнул одеяло и, стараясь ступать тише, вышел.

Когда вернулся племянник, Петр Иванович сидел в той же безысходной позе.

– Видел? Так-то, племяш, – пьяновато пробормотал он.

– Такие вот антраша жизнь выкидывает. Так что – езжай к себе и – удачи. Как говорится, всегда тебе будем рады.

Грузным шагом Иван пересек гостиную, отобрал бутылку, поставил в сервант. Пригнулся вплотную.

– Вот шо, дядя Петь. Ты меня кончай за подонка держать, – хрипло объявил он. – У меня на носу, оказывается, защита докторской. Свадьба – сразу после защиты. Вот так – я сказал!

Он долбанул кулаком по столу. Будто обрубая пути к отступлению.

По ком звонят свадебные колокола

Защита докторской диссертации прошла в Плехановском институте. Диссертацию Листопад защитил успешно – без единого черного шара. И даже, если верить выступлениям на банкете, с некоторой пользой для науки. Надо однако признать, что особо каверзных вопросов и не задавалось. Члены Ученого Совета пообещали Петру Ивановичу поддержать молодого соискателя. К тому же, энтузиазма голосующим добавила информация о том, что Перцовский сельскохозяйственный институт включен в число базовых ВУЗов в рамках программы «комсомол – науке», контролируемой чуть ли не лично Генеральным секретарем, и уже подготовлен приказ о назначении Ивана Листопада проректором института, ответственным за проведение эксперимента.

Так что простилось всё: и грубое нарушение ВАКовской процедуры, и неприличная поспешность. Единственно, старая профессура поворчала в кулуарах: «Слепил калабашку на живую нитку. Кандидатская-то была куда позанозистей. Кончился ученый».

Ну, да не без завистников.